Спящий ветер (Энлиль) - страница 179

- Ты сказал, что он опасен! - гаркнул Хитклиф. На диване невнятно завозилась Анна.

- Я сказал, что он опасен для себя и тех, кого ведет за собой! - не остался в долгу Лиам. - Оглянись! Мы едва не погибли на корабле Ки'Дой и выжили скорее вопреки планам Харана!

- Подождите ка, - лично Рин никуда оглядываться не желал, а желал конкретики, и бесстрашно вклинился в спор. - Как же ты тогда на Kaze Nemuru оказался?

- Харан не перестал быть мне другом, - ответил Лиам, не забыв одарить Хитклифа испепеляющим взглядом. - Мне могут не нравиться его методы, но я верю в его цели. Я никогда не оспаривал его приказы и не нарушал дисциплину, но и от собственного мнения отказываться не собираюсь. В отличие от некоторых. Мы все делаем то, считаем правильным.

- Разговор на эту тему окончен. Сейчас это не имеет значения, - взяв себя в руки, мрачно отрезал Хитклиф. - Пока Харан в таком состоянии, капитан корабля - я. Поэтому мы долетаем до ближайшего частного порта, я выгребаю со своего личного счета все, что есть, и чинимся насколько хватит. Всем все понятно?

- В общем то да... но я бы предложил лететь не куда-нибудь, а до Терминаша, - неуверенно внес свою лепту в план Рин. Две пары глаз, безрадостных и усталых, воззрились на него с трогательным единодушным скептицизмом.

- Почему именно Терминаш? Лететь до него не близко, - засомневался Лиам.

- Во-первых, - преувеличенно бодро заявил Рин, - там достаточно оборудования для ремонта. Там ведь одни заводы на планете, постоянно, что-то ломается и что-то приходится ликвидировать. На коммерческий поток это не поставлено, чужие корабли появляются там редко, да и то по большой нужде, поэтому обойдется дешевле, не по прайсу, а как потерпевшим бедствие.

- Но причина не только в этом, ведь так? - проницательно уточнил Лиам.

- На корабле Дой мне попалась в руки база данных доктора Эрланда. Копировать было некуда, и я отправил ее на почтовое отделение Терминаша на имя Люси.

- Потрясающе. И ты все это время молчал, - фыркнул Лиам глаза и Рин пожал плечами, мол недосуг как-то было. Хитклиф нахмурился и кивнул.

- Это важно. Значит, решено - летим на Терминаш.

Большой клетчатый за их спинами пришел в движение, Анна села на диванчике, опустила ноги на пол и сонно потерла глаза.

- Все хорошо, мальчики? - спросила она и зевнула. - Мне показалось что-то...

Грозный, бесстрашный Хитклиф ласково и смущенно улыбнулся девушке.

- Все нормально, не беспокойся. Можешь еще поспать... ты извини, что шумели..

Лиам страдальчески закатил глаза.

Путь до Терминаша должен был занять около пяти дней. Могли бы уложиться и быстрее, но на очередном совещании приняли коллективное решение не перегружать сверх меры много натерпевшийся корабль, а потому летели с меланхоличной неторопливостью, словно и не скоростной фрегат-разведчик, а самый что ни на есть захудалый туристический лайнер. Однако никто не жаловался. Первые сутки после достопамятного разговора прошли в обстановке нервной и подозрительной, словно каждый из них троих (Анна пребывала в блаженном неведении и вообще была слишком занята пациентом, что бы обращать внимание на гнетущую психологическую атмосферу экипажа), подсознательно подозревал остальных в стремлении надавить, притеснить и всячески оттоптать любимые мозоли. Клубящиеся в воздухе персональные переживания могли завести немногочисленный экипаж Kaze Nemuru в весьма неблагоприятные дебри, если бы не вовремя опомнившийся Хитклиф. Решившись на несколько часов оставить капсулу с капитаном без присмотра, он согнал всех дееспособных в столовую налаживать взаимопонимание. По крайней мере, именно так понимал цель их собрания Рин. Почти сразу он оказался каким-то неведомым образом оттеснен Анной на соседний к Лиаму стул, а ее многозначительные, но совершенно непонятные улыбки только добавляли дополнительной неловкости. Что подразумевала Анна своими мимическими потугами оставалось загадкой и для Рин, и, тем более, для недоумевающего Лиама. Первые минут тридцать налаживание взаимопонимания продвигалось откровенно плохо. Угнетающее молчание начинало приобретать опасную тяжеловесность, когда Хитклиф, с глубоким страдальческим вздохом, извлек из заначки бутылку редкого хунахпунского виски. Сперва этот ход показался не слишком удачным, и тут же между ио капитана и техником разгорелся нешуточный спор относительно того, стоит ли наливать пилоту и если стоит, то сколько. Попавшему между двух огней Рину невыносимо хотелось то ли провалиться сквозь пол самому, то ли повыкидывать в иллюминатор разбушевавшихся соратников. Конфликт предотвратила Анна, заявив, что виски это, без сомнения, хорошо, но спаивать им Ки'пилота - плохо. Но, поскольку оставлять его трезвым в одиночестве ей не позволяла совесть, она выразила готовность самолично отмерить условно безопасную дозу, после распития самолично затолкать Рина в интоксикационный бокс, а затем обратно накачать препаратами синхронизации, который этот самый бокс самым радикальным образом выведет из организма вместе с алкоголем. Если, конечно, сам Рин готов на это пойти и если Хитклиф с Лиамом не боятся врезаться в астероид. Рин был готов. Более того, после пережитых событий он ощущал в этом острую необходимость. Хитклиф с Лиамом с вновь зародившимся единодушием внимательно изучили карту сектора, никаких, даже самых мелких и замызганных астероидов, не обнаружили, и тоже дали добро. Корабль, впрочем, на всякий случай остановили, припарковавшись на орбите небольшой пустынной планеты на самом краю системы. Удалившаяся в мед отсек за дозатором Анна вернулась с коробкой в руках и пакостно хихикая. "Война Древних" - значилось на крышке. Интерактивная настольная карточная игра с голографической проекцией и элементами стратегии. При ближайшем рассмотрении она изрядно проигрывала в техническом исполнении новым навороченным продуктам, но всем показалась замечательной идеей, хотя играть в нее никто, включая Анну, не умел. На правах владельца игры, Анна сама выбрала себе компаньона и ушла в команду к Хитклифу, вызвав на его щеках нездоровый румянец. Невольно сложившийся дуэт Рин-Лиам сперва долго переругивался, будучи не в состоянии определиться, стоит им играть за Великую Древнюю Империю Эррдегарх или за Незыблемое Сообщество Ренмей. В связи с сложившейся политической ситуацией Лиам считал очень непатриотичным играть за ренмеев, но галантность требовала уступить Великую Древнюю Империю Анне, уж больно алчно поглядывающей на карту генерала Аркелла Могучего в колоде Эррдегарх. Рин предпочитал колоду ренмеев, тем более в ней имелись такие занимательные карты, как Первый Консул, Огромный Космический Монстр и Предатель Эйлерт, блондинистой шевелюрой и красными глазами приятно напоминающий Рину Ки. Анна в спор не вмешивалась, только нежно поглаживала пальцами карту генерала, а Хитклиф, сидящий рядом с ней, нежно поглядывал на саму девушку. Словом, играли Рин с Лиамом за Незыблемое Сообщество и уже к началу второго бокала деятельный союз Анны и Хитклифа отбил у них треть колоний и открыл фронт у скопления Заячьи Ушки. После третей рюмки Незыблемому Сообществу удалось поднатужиться, взорвать три наблюдательных базы Древней Империи и даже захватить вражеского пропагандиста Кьелла Сладкоголосого. Рин с Лиамом как раз собирались было приступить к суровым и беспощадным пыткам, но тут Хитклиф пошел ва-банк и они потеряли еще две системы. С четвертым бокалом Лиам начал вскакивать со стула и после каждого удачного хода противников обзывать Хитклифа поганым штрейкбрехером. После каждого такого инцидента он трогательно извинялся перед Анной и почему то поминал профессора Ранненкамфа. Хитклиф на инсинуации Лиама внимания не обращал, только посмеивался в бороду и под восторженное попискивание Анны методично уничтожал захватнический флот Незыблемого сообщества. Фривольное подмигивание освещения заметили только когда Хитклифу потребовалось отлучиться по нужде и обнаружилось, что дверь столовой заблокирована. Все обвинения в причастности к сему вопиющему факту Рин с негодованием отверг, аргументируя тем, что Kaze Nemuru дама приличная и с характером, а потому своеволие пьяных оболтусов, не имеющих к ней никакого почтения, терпеть не будет. Рина неожиданно поддержала Анна, или, что более вероятно, в ней взыграла своего рода женская солидарность, и некоторое время было потрачено на то, что бы сочинить поэтическую оду, всячески восхваляющую многочисленные достоинства Kaze Nemuru и призванную ее задобрить. Корявые строчки на бумажном полотенце немного расплывались перед глазами, кое-где выходили за край и продолжались на столе, в левом углу текст потерял читабельность из-за неловко пролитого виски, но всем четверым авторам результат казался поистине гениальным. Достоверно неизвестно, прониклась ли Kaze Nemuru излиянием чувств, или испугалась, что они продолжат в том же духе, но в какой-то момент дверь оказалась открыта совершенно мистическим образом. Хитклиф ломанулся в нее с рвением вырвавшегося из медвежьей пещеры неудачливого охотника. Вернулся он спустя некоторое время еще с одной бутылкой в руках. Вернулся весьма кстати, потому как в его отсутствие первую бутылку уже успели допить, а в само собой продолжившейся партии Войны Древних союзные войска Рина и Лиама терпели сокрушительное поражение от армии Анны. Лиам уже не стеснялся, обзывал штрейкбрехером Анну и Рин, хотя не имел ни малейшего понятия, что это означает, уныло поддакивал, один за одним теряя разведывательные зонды в скоплении Зайчьи Ушки. Заливая новой порцией виски душевные раны, Лиам бормотал, что больше никогда в жизни не сядет с ней за один стол, а Анна лучилась жизнерадостностью и требовала медаль "Великий Штрейкбрехер Всея Галактики". Философские рассуждения о коварстве женщин сами собой перетекли в предложение Лиама научить Рина песне "на мою девушку упал космодесантник". Песня повествовала о простом соль-эртельском аристократе, который влюбился в прекрасную незнакомку и, против воли родителей привел ее в дом, но в одну ужасную ночь возлюбленная превратилась в чудовище, разгромила дом, сожрала всех слуг, хахаля, отца хахаля, с особой жестокостью обгладала свою неудавшуюся свекровь, потому как оказалась девица злонамеренным ренмейским шпионом, и только объединенные силы героического императорского флота смогли призвать ее к ответу и представить на суд Императора. Песня отличалась заунывным мотивом, который для аккомпанемента взялся выстукивать ложкой по кастрюле Хитклиф, и очень понравилась Анне. Она так расчувствовалась, что даже всплакнула. Мягкосердечный Хитклиф утешал ее, как мог, трогательно промакивал ее слезки бумажным полотенцем с поэтическим опусом, Лиам ласково поглаживал ее по руке, а Рин, пытаясь совладать с не к месту назойливым иканием, уверял, что свекровь наверняка не прям обглодали, а просто слегка понадкусывали, а потому беспокоиться не о чем. Но Анна никак не успокаивалась и вскоре даже Лиам начал трагично всхлипывать и громогласно сморкаться в неизменный многофункциональный опус. У Рина тоже подозрительно пощипывало в глазах. С каждой секундой неразделенная любовь соль-эртельского аристократа казалась все трагичнее. Хитклиф поочередно стискивал их в объятиях до треска костей и рассказывал, какие они все хорошие и что никогда в жизни ему не попадался никто лучше, кроме, разве что капитана рит Ороста-Сунрайя. Воспоминание о Харане пришлось весьма кстати, добавило остроты в переживания и стало толчком для решения пойти и навестить его. Идея показалась удачной и правильной всем, без исключения, но по пути возникло непредвиденное препятствие в виде стола, преодолеть которое ни у кого не хватило сил, зато хватило заползти под него, да так и уснуть в обнимку, делясь теплом и душевными метаниями.