Рин дрогнул, да и у Харана благодарная улыбка вышла очень уж вымученная.
- Я надеюсь этот герой у меня ничего не намерен угонять? - с прямым намеком уточнил Харан и Малахит поторопился откреститься.
- Конечно, нет! - возмутился он с видом опороченной и оклеветанной девицы, но, между тем, воззрился на ничем не примечательную обшивку Кaze Nemuru с исследовательским интересом, с каким в древние времена смотрели на скотину конокрады. - А корабль у вас ничотак, - благодушно одобрил он и Рин начал понимать, почему Годхил-Эсс так обрадовался их появлению.
Совещания теперь большей частью проводились в переговорной, и только время от времени капитаны уединялись в рубке, обмениваясь информацией. Оба корабля выслали к Дирмаад зонды-разведчики и теперь ожидали результаты, зависнув на орбите в непосредственной близости друг от друга. Сколько продлиться безделье рядового состава оставалось неизвестным, и на борту воцарились уныние и разлагающее праздное шатание. Обстановку оживлял разве что Малахит. К немалому удивлению как Рина, так и Харана, так и самого подполковника, авантюрист и угонщик чужих катеров легко поладил с кузнечинцами и регулярно играл с ними в карты, домино и камень-ножницы-бумагу на раздевание. В азартные игры суровый подполковник играть запрещал, но если не на деньги, то вроде как можно. Иногда к шумной компании, оккупировавшей для своих целей тренировочный зал, присоединялся Лиам, чуть реже Хитклиф. Командование, осознавая, что неизвестно когда могущий начаться штурм может закончиться также неизвестно чем, не мешали подчиненным расслабляться в рамках приличий без вопиющих нарушений устава. Анна почти не показывалась из мед отсека с тех самых пор, как в коридорах начали появляться полуголые мужики, разве что иногда присоединялась к интеллигентным чаепитиям, что проводили в столовой легионеры, полковник и профессор. Сам Рин не принимал участия ни в играх, ни в чаепитиях. Он почти заперся у себя в каюте и с каждым часом все отчетливее осознавал, что текущая миссия складывается не так уж бодро и лихо, как ему представлялось. Он уже не рад был Малахиту, с которым они почти не виделись, и обвинял его в той атмосфере фамильярного легкомыслия, что воцарилась на его, Рина, корабле. Тем более он не был рад такому наплыву обитателей на его ненаглядной Kaze Nemuru. Рин тосковал, пытаясь наслаждаться тишиной и уединением, раздражался, злился и с трудом удерживался от того, что бы не нахамить Халлесу рит Ворима. Пока он держался, но иногда складывалось ощущение, что ставший вдруг таким противным легионер только и ждет, когда Рин сорвется. Харан же в обществе друга напротив, оживился, стал чаще и искренней улыбаться, и даже на впалых щеках появилось некое подобие румянца. Анна оценивала эти улучшения со сдержанным медицинским оптимизмом, Рин же страдал, чах и с нетерпением ждал момента, когда они наконец спустятся на базу и кого-нибудь убьют. Когда, время от времени, в дверь его каюты начинались скрестись и пытаться выманить его печеньками, бутербродами, а однажды даже собственноручно капитаном приготовленными котлетками, он, гордо завернувшись в одеялко, игнорировал все эти поползновения на его права и свободы, хотя котлеток, пожалуй, хотелось. Не помог даже визит Оты. Она постояла немного под его дверью, обозвала придурком и ушла, оставив его все глубже погружаться в пучины своей мизантропии. Вернуться к социально активному образу жизни Рину помог дрон разведчик. В один прекрасный момент дрон явился обратно на корабль с весьма обнадеживающими данными. В переговорной снова собрались капитаны и особо приближенные, среди которых затесался и Рин. Объективно в его, пилота, присутствии, необходимости не было, но Харан отчего то настоял, бестактно пригрозив выломать дверь и притащить Рина за шкирку, если он не перестанет ломаться и скулить. Рин, конечно, для порядка слегка обиделся, но оспаривать приказ не посмел. На этот раз капитан од Годхил-Эсс прибыл на Kaze Nemuru лично собственной материальной персоной, видимо для того, что бы иметь возможность в случае чего дать оппоненту в глаз, и в сопровождении подмигнувшей Рину Оты. Эллар Океан после своего памятного визита не появлялся и в дела подчиненных более не вмешивался. Первым взял слово Харан.