Сам Рин ничего такого не помнил, более того, это именно Люси в свое время свела его с гарольдовой сестрой и активно поощряла интрижку. Однако теперь у Люси имелось свое мнение относительно происходящего. Рин покосился на двери бара, за которыми, предположительно, метались зловещие тени, и деликатно оттеснил девушку в сторону, попытавшись отделаться невнятным, но многозначительным мычанием. Гарольд, благородный, но неадекватный блюститель семейной чести, и в самом деле приходил уже несколько раз. И если в сам бар с его вышибалой он соваться не решался, то за воротами поджидал регулярно. Рин уже был обязан Гарольду не одним десятком синяков, и все же, вместо того что бы испытывать на себе всю мощь дружеского расположения Люси, сейчас предпочел бы встретиться с ним. Голубые глаза смотрели столь требовательно, с поистине материнской несгибаемостью, что Рин против воли почувствовал себя маленьким и жалким, а это ощущение ему ой как не нравилось. Спасение неожиданно пришло со стороны музыкантов. Докурив, они вернулись к возвышению, служившему им сценой. Первые аккорды популярного хита Лириллы Морион "Я так высоко, что слышу небо" потонули в аплодисментах и ободряющем улюлюканье, а затем затопили собой все помещение. В нарастающем грохоте распахнулась дверь - вошел новый посетитель. Рин часто видел его в "Адмирале", хотя и не знал по имени. Он присел за стойку, устало потер глаза, снял с головы и положил рядом, на столешницу, выцветшую фетровую шляпу. "Две пинты" - жестом показал он, - "и порцию гренок". Люси, по прежнему легкая, беззаботная, ловко сновала между столами и, время от времени оборачивалась, что бы многозначительно подмигнуть Рину.
Очередной фамильный раритет хозяина бара - старые настенные часы со стрелками и маятником, показывали без четверти час. До закрытия оставалось совсем немного. Люси уже убежала, сославшись на дела романтического характера, и в зале, помимо Рина, оставались только вышибала, вразумлявший засидевшегося пьянчужку, и пресловутая парочка чужаков. Неизвестно, почему они решили задержаться, тем более, что все это время девушка так и пила, морщась, исключительно чай. В углу что-то разбилось, донесся невнятный шум, глухая брань и неразборчивое пьяное негодование. Это пьянчужка оказывал вялое сопротивление силам правопорядка в лице вышибалы. Рин едва взглянул в их сторону, продолжил расставлять бутылки по полкам, но, когда обернулся обратно к залу, вздрогнул. На высоком барном стуле сидел зеленоглазый чужак, задумчиво вертел в руках солонку и в упор, совершенно трезвым взглядом, смотрел на Рина. За спиной мужчины маячила, откровенно скучая, его белокурая красотка.