- Харан! - вдруг раздался девичий крик и Рин, а вместе с ним и остальные, наконец, заметили девушку, вышедшую из тени и остановившуюся в паре шагов позади от Малахита. Прическа ее растрепалась еще больше, чем прежде, подол платья грубым, небрежным углом оказался завязан на бедре, открывая стройные босые ножки. Анна зябко куталась в снятый с кого-то пиджак, оранжевый в синюю полоску, и смотрела мимо охранников, на Харана, кусая губы растеряно, но решительно.
- Постойте! - потребовал Харан. Телохранители, получив подтверждение в скупом кивке начальника, переглянулись и замерли. Малахит воспользовался моментом, просочился мимо них, но Анна не сдвинулась с места.
- Я тут кое-чего подслушал, - без зазрения совести признался Малахит и гневно зыркнул на охранника, который, как показалось зеленоволосому, слишком дерзко расположился на его пути. - И кое-чего уяснил.
Харан заинтересованно изогнул бровь, а Малахит, наконец, доковыляв до Рина, душевно, со всей дури, хлопнул его по плечу.
- Моему другу нужен хороший кар, что бы надрать тебе, Змей, филей. И он у него есть!
- В самом деле? - процедил сквозь зубы Гёро. Его не приводило в восторг вмешательство Малахита, но пристрелить наглеца в присутствие Харана, он, видимо, стеснялся.
- А то ж! - гордо возвестил Малахит. - Не далее как минут двадцать назад, по чрезвычайно удачному стечению обстоятельств, он согласился подменить меня, в связи с неожиданной травмой лодыжки, - он с готовностью вытянул вперед затянутую в шину ногу, всем весом повиснув на Рине. Змей скривился с брезгливым раздражением.
- Короче, - Малахит подвел итог своему триумфальному появлению. - Он летит на "Красавице".
- Какая... удача... - без энтузиазма подтвердил Гёро.
- А то ж! Судьба! - просиял Малахит и подался к уху Рину. - Я не очень понял, в чем тут замес, - тихо забубнил он. - Но Кассенька сказала, что дело серьезное. Да я и сам вижу. Обставить Змея - это святое дело!
Рин не сразу осознал, о какой такой Кассеньке идет речь, и только наткнувшись взглядом на белеющую фигуру Анны вспомнил, что представил ее как Кассиопею.
- Ты только это... - бурчание Малахита стало еще тише, зазвучали откровенные робкие ноты, так не вяжущиеся с его нахрапистым, беспечным видом. - Красавицу постарайся не помять... ну или хотя бы пригнать ее большей частью целой.
Над стартовой площадкой Каньона, разбросанные по всему периметру в двух метрах над землей, нависали сотни каплеобразных сгустков, что разгоняли ночную темноту ярким белым светом, в котором и корабли, и редкая, попавшая под лучи растительность, и люди, казались искусственными. Слишком яркий, слишком белый свет притуплял насыщенность красок, смазывал четкость линий, почти стирал разницу между лощеными новичками и потрепанными жизнью ветеранами. На выложенной металлическими серыми плитами площадке виднелись подпалины и полосы гари - следы от предыдущих заездов. Десятки каров располагались в причудливом, не поддающемся логической систематизации, порядке, и у каждого из них суетились пилоты, техники, спонсоры, менеджеры и даже фанаты, но отличить одних от других зачастую представлялось мало возможным. Многоопытный Малахит уверенно врезался в толпу и ловко лавировал между гостями, костылем помогая себе прокладывать дорогу. Рин старался не отставать от него и сам не замечал, что впервые не чувствует никакого дискомфорта, оказавшись в столь людном месте. Он жадно ловил каждое слово зеленоволосого, а все прочие внешние раздражители казались далекими и несущественными.