— Вы демонстрируете безупречный вкус, сэр Бернард.
— Прошу вас, миссис Маллоуэн: я был бы польщен, если бы вы называли меня Бернардом.
— Только если вы будете называть меня Агатой.
Он чуть неловко шевельнулся на стуле.
— Если вы хотите, Агата… я прочту какую-нибудь из ваших книг…
Она рассмеялась:
— В этом нет нужды… Бернард. Вы уже поели? Не хотите ко мне присоединиться?
— Вы очень добры.
И он заказал себе порцию сосисок с пюре.
После этого они встречались за ланчем почти все рабочие дни, если позволяли ее расписание и его нагрузка. Его жена Эдит жила вне Лондона, и он лишь изредка виделся с ней в выходные. Агата, которой без Макса было также одиноко, ощущала его потребность в общении.
Это не было флиртом — совсем. Они были двумя немолодыми людьми, чьи супруг и супруга отсутствовали, два профессионала, старающиеся, насколько возможно, заниматься своим делом в военное время и которым доставляло удовольствие общество друг друга. Время от времени они обедали на вокзале Юстона, но чаще — в Холборне.
Сэр Бернард задавал бесчисленные вопросы о раскопках Макса и был особенно впечатлен ролью Агаты именно как фотографа экспедиции, с отдельной темной палаткой для проявки пленок, а отнюдь не ее статусом автора популярных детективов.
— Быть замужем за археологом чудесно, — сказала она как-то сэру Бернарду, — чем старше ты становишься, тем больше ты ему интересна.
Окружающие, знавшие их как болезненно стеснительных людей, должно быть, думали, что они сошли с ума, эти два сдержанных человека, если сидят и трещат, как сороки. Но у них оказалось много общего, включая любовь к музыке: она призналась сэру Бернарду в своей неосуществившейся мечте стать оперной певицей (голос ее оказался недостаточно сильным, да и страх перед всеобщим вниманием тоже сыграл роль), а он чуть не со слезами на глазах поведал о том, как, будучи студентом-медиком, посещал «Променадные концерты» сэра Генри Вуда.
Они настолько сдружились, что могли молчать друг с другом: случались дни, когда ей не давался какой-нибудь эпизод книги (а у нее была масса времени, чтобы писать вечерами: во время затемнения выходить из дома не хотелось). Тогда она сидела и молча думала, а их разговор был вежливо-минимальным.
Когда сэр Бернард занимался очередным делом, он мог погрузиться в напряженные размышления, часто заглядывая в небольшой блокнот, заполненный заметками размером с библиотечную карточку, словно жизнь была экзаменом, к которому он в этот момент готовился.
Как-то она, с Джеймсом на поводке, зашла в крохотную лабораторию в больничном коридоре, — сэр Бернард сидел за столом в белом халате и, хмуря брови, просматривал те самые карточки своего блокнота.