Он откинулся на спинку кресла с улыбкой облегчения:
— Должен признаться, что возможность того, что вы бросите писать, представляется как минимум маловероятной.
Она поставила локоть на стол, подперев подбородок ладонью.
— Однако вопрос в том… что именно я стану писать?
— Не понял. Разве вы и дальше не будете писать детективов и всего этакого?
— Отчасти мне кажется, что эти два романа действительно должны быть последними, где появится эта заезженная парочка старомодных сыщиков.
— Старомодных… почему?
— Они из другого времени. Мир Пуаро с интригами аристократических особняков и мир Марпл с деревенскими предательствами. Открытки из эпохи невинности.
Сэр Бернард прищурился:
— По контрасту с посланиями из мира выбитых окон, бомб и противопехотных мин?
— Совершенно верно. — Она устало вздохнула. — Последнее время я все больше перехожу на шпионские романы и… вам не наскучило меня слушать?
— А у меня скучающий вид?
— Нисколько… но, право, мне бы не хотелось…
— Полноте, Агата. Я почту за честь быть вашим исповедником.
Она снова рассмеялась:
— Бернард, я вот думаю: а в послевоенном мире… если эта война вообще когда-то закончится… и мы обнаружим, что живем в такой стране, где писатели могут печатать не только вариации на тему «Майн кампф»… будет ли мой стиль убийств по-прежнему в моде?
Теперь он уже открыто веселился:
— А какой стиль убийств вы обдумываете?
— Если будете надо мной смеяться, я брошу в вас салфеткой. Право слово, брошу!
Он вскинул руки, сдаваясь:
— Я вам верю. Вопрос был серьезный.
Она вздохнула:
— И ответ тоже… Вы знакомы с новым видом якобы «реалистических» детективов, который пришел из Штатов?
— Нет.
— Ну, коротко говоря, это направление, называемое «крутым»…
— До чего же гадкое определение.
— Да, ведь правда? А и сами книги довольно-таки гадки и неприятны. Но один автор пишет хорошо — может, вы слышали о нем… Дэшил Хэммет?
— Нет.
— Бывший сыщик агентства Пинкертона. Пишет с приятной лаконичностью. А вот его последователи — большей частью сторонники смертоубийства: кровавое насилие, вульгарный секс. Один тип, Чэндлер, пишет живо, но его сюжеты — это непонятный мусор… Только никому не говорите, что я так сказала.
— Даю слово.
— Однако все-таки, может, эти авторы что-то нашли…
— Что-то неприятное, я бы сказал.
— Верно. Они чувствуют, что читатели… по мере того как мир вокруг становится все более ужасающим… теряют способность чувствовать и нуждаются во все более сильных стимулах. Как бы я ни относилась к их романам, они показывают современный мир. Неприятный мир. — Ее передернуло. — Можете себе вообразить, каким скорее всего будет первый крупный американский автор детективов после войны? Каким немытым чудовищем он окажется?