И обернулся ко мне с таким видом, будто вдруг вспомнил о чем-то, она тоже. Вид у него был немного смущенный. Правда, я-то смотрел только на нее.
— Ну а ты? — как-то застенчиво спросил Эпаминондас.— А ты чем…
— Откуда мне знать? — ответил я.
Никто больше не добавил ни единого слова. Она невозмутимо глядела на меня. Оба ждали, что я скажу. Но я промолчал.
— Вот я, к примеру,— почти шепотом снова заговорил Эпаминондас,— останусь в Котону и поохочусь на куду. Попробую ловить их живьем, а потом продавать в зоопарки.
— В Котону,— с трудом проговорил я,— нет никаких куду.
— Ну и что,— возразил он,— зато в Замбези их навалом, видимо-невидимо, целые стада.
— А если не удастся поймать их живьем,— поинтересовалась она,— что с ними тогда делать?
— Уж вам ли этого не знать,— заметил я.
— Интересно, откуда бы ей это знать? — удивился несколько сбитый с толку Эпаминондас.
— А ты не пытайся понять все буквально,— сказала она.— Это все потому, что я охочусь на матроса с Гибралтара. Так сказать, намек.— И, как ни в чем не бывало, мило продолжила: — Ну, так что же с ними тогда делать? Они хоть съедобные?
— Конечно,— подтвердил Эпаминондас,— еще какие съедобные. Потом, рога, кожа, даже не знаю, что еще, надо совсем ничего не смыслить в охоте, чтобы задавать такие дурацкие вопросы.
— Куду,— пояснил я,— очень редкое животное. А охота на редких животных — это великая охота.
— И чем реже, тем лучше,— прыснул Эпаминондас, смекнув наконец, о чем идет речь.
Анна очень охотно смеялась всем шуткам Эпаминондаса. Рассмеялась она и на этот раз, но как-то сразу погрустнела.
— Мне все больше и больше нравится смеяться,— призналась она,— видно, старею.
— Да нет, дело тут вовсе не в возрасте,— с понимающим видом возразил Эпаминондас.
— Просто,— заметил я,— сейчас день.
Анна снова долго смеялась над этим намеком.
— Если я вам мешаю,— проговорил Эпаминондас,— надо было сразу так и сказать.
— Не заводись,— возразила Анна,— если нам кто-то и мешает, то уж, во всяком случае, не ты.
Эпаминондас понял и возмутился, но как-то вяло.
— Да ладно, что там говорить,— успокоился он.— Но ты здорово изменилась.
*
Весь день я провел в попытках почитать, но мне это так и не удалось. К вечеру в поисках Эпаминондаса я поднялся в бар. Он тоже читал, развалившись в кресле. Она обсуждала с матросами, какая погода ждет нас в Атлантике. Когда я вошел в бар, все сразу же насторожились. Кое-кто, в их числе и Бруно, конечно, подумал, что настал критический момент моего пребывания на борту яхты и я не доплыву до Дагомеи. По ее виду я понял, что эта двусмысленность в наших отношениях ничуть ее не смущает и, даже напротив, она тоже получает от этого известное удовольствие и старается продлить как можно дольше. Я прошел через бар и вышел на палубу. Вскоре ко мне присоединился Эпаминондас. Именно этого-то мне и хотелось. Мы с ним отлично понимали друг друга, а у меня было большое желание перекинуться с кем-нибудь парой слов.