— Согласен, это тоже не мое…
Серебряков попытался передвинуть ногу… и все-таки не удержал равновесия. Зацепил мою руку, и я, увлекаемая непреодолимой силой, упала прямо на него. Серебряков инстинктивно ухватил меня за талию, не давая перекатиться на пол. На несколько секунд мы замерли, взволнованно глядя друг на друга и не зная, как реагировать и вести себя дальше.
Заливистый смех Вари вывел нас из этого непонятного ступора.
— Вы не ударились? — спросил меня Серебряков, убирая руку с моей талии.
— Нет, спасибо, все хорошо, — я тоже поспешно одернула ладони, которыми упиралась ему грудь, и не очень грациозно сползла на пол, по ходу еще несколько раз «наступив» локтем на его живот и бедро. — Извините…
Отчего-то было ужасно неловко, и только Варя, радостно скачущая рядом, сдерживала порыв немедленно сбежать отсюда в свою комнату.
— Ты проиграл, папа! — сообщила Варвара. — Упал первым!
— Что ж, поздравляю Марию Дмитриевну с победой, — усмехнулся тот, поправляя сбившуюся на животе футболку. Мой взгляд успел ухватить кусочек подтянутого пресса, что заставило меня смутиться еще больше.
Спасла положение Нина. Она снова заглянула в гостиную и окликнула Серебрякова:
— Денис Игоревич, так вам разогревать завтрак? А то уже скоро обед, а вы еще и не ели нечего…
— Да, Нина, уже иду. Варвара своей игрой выжала из меня последние соки, — он говорил и с улыбкой смотрел на дочку, а та весело улыбалась в ответ. — И во мне проснулся дикий голод.
— Варя, пирожки тоже готовы, — прокричала Нина уже из самой кухни. — Попробуешь?
— Да! — охотно отозвалась Варя. Она взяла с одной стороны за руку меня, с другой -Серебрякова и тоном, не терпящим возражения, произнесла: — Идем пробовать пироги!
Бурное воскресное утро переросло в не менее бурный вечер, правда, уже без участия Серебрякова: как только Варвара решила пойти на новый круг с твистером, он быстренько ретировался, сославшись на свою вечную работу (удобно, правда?). При этом не упустил возможности напомнить, пусть и в шутку, что я сама взяла сегодняшний день в качестве отработки за будущие выходные. В результате мне пришлось еще и до ужина в пару Варе изображать паука и других животных, скачущих по разноцветному коврику. Неловкую ситуацию с Серебряковым я старалась забыть всеми силами и даже в глубине души радовалась, что он не захотел участвовать в игре дальше, но воспоминания о тех минутах то и дело наплывали на меня, заставляя вновь и вновь краснеть, пусть и мысленно.
На работу следующим утром пришлось вставать раньше обычного, как-никак, но теперь до школы расстояние в разы больше. Конечно, теперь у меня был свой, почти личный транспорт, и не нужно было беспокоиться о давке в метро, и это несколько уравновешивало минусы дальней дороги. А еще я сочувствовала Варе, которой приходилось просыпаться намного раньше других школьников. Серебряков тоже собирался вместе с нами. Строгий костюм, светлая рубашка, галстук, серьезное выражение лица и сдержанный тон — он вновь превратился в начальника, даже еще не покинув дом. Прямо двуликий Янус какой-то…