— Если я смогу оказать тебе хотя бы маленькую услугу, то обязательно поклонюсь.
Впервые в жизни Тир первым отвел взгляд. Если бы любая другая женщина смотрела на него так, как сейчас смотрела на него Жасс, он бы повел себя совершенно иначе — более дерзко и даже… нагло. Стоило напомнить себе, что Жасс абсолютно невинна, поэтому не знает правил флирта.
Однако он не мог игнорировать принцессу.
— Ты хорошо выглядишь, Жасс. Очевидно, жизнь тебя балует.
— Да, благодарю, — чопорно сказала она. — Ты тоже великолепен.
Тир удивленно фыркнул:
— Тебе не обязательно со мной любезничать. — Взгляд Жасс стал взволнованным, поэтому Тир ее предупредил: — Не забывай, что мы на вечеринке.
— Эта вечеринка в твою честь, Тир, поэтому ты должен признать, что люди тобой интересуются. По-моему, никто не знает, как вести себя с тобой после твоего долгого отсутствия.
Тир откинулся на спинку стула. Ему нравилась нынешняя Жасс. Несмотря на чопорность, она была такой же дерзкой, как в детстве.
— Было бы проще, если бы ты говорил о том, что для тебя важно. Например, об идеалах, за которые ты сражался.
— Какие идеалы? — Он напрягся.
— Например, свобода, Тир, — спокойно сказала Жасс.
— Свобода? — Он недоверчиво рассмеялся и посмотрел на нее. — Да что ты об этом знаешь?
— Я, например, свободна.
— Разве, Жасс?
Она не могла смотреть ему в глаза.
— Ты всегда был для меня символом свободы, Тир, — прошептала она.
— Правда? — Ему показалось, что его сердце сжала невидимая рука. Жасс Кареши снова заставляла его чувствовать.
— Ты всегда поступал так, как хотел, Тир, — объяснила она. — Ты мог идти куда захочешь, делать то, что хочешь и когда хочешь.
— Ты тоже можешь так жить, — настаивал он, пристально глядя в глаза Жасс. — На дворе двадцать первый век.
— Не в Кареши. — Жасс улыбнулась. — И мы должны прекратить разговаривать, пока нас не сфотографировали.
— Бритт даже на сто километров не подпустит папарацци к этому залу, — успокоил он ее, и Жасс взволнованно огляделась.
— Пожалуйста, не дразни меня, Тир, — произнесла она с явным беспокойством. — Ты даже не представляешь, каково Шарифу в Кареши. Он делает все от него зависящее, чтобы помочь нашему народу, но меньшинство по-прежнему за сохранение традиций. Я делаю все возможное, чтобы успокоить эту часть общества.
— Все решит общественное мнение, — заявил Тир. — Твоя жертва вряд ли будет оценена. Ты просто испортишь себе жизнь.
— А если я хочу так сделать? — Он промолчал, и Жасс покачала головой. — Мне следовало знать, что ты меня не поймешь. Ты такой же, как Шариф. Он говорит, что я захожу слишком далеко.