Чуть повысив голос, он с любопытством спросил:
– Какие новости?
Даниэл пододвинул к себе стул и сел.
– Ты знал такого Орланду Перейру душ-Сантуша, горного инженера?
Гавиан несколько опешил и побледнел.
– Это мой прямой родственник, двоюродный брат. Умер?
– Не знаю. Тебе что-нибудь перепадет после его смерти?
– Чувак пропал, когда объявили Независимость. Говорят, он прихватил с собой партию алмазов.
– Как ты думаешь, он о тебе еще помнит?
– Мы с ним дружили. То, что Костыль молчит, первые годы меня не удивляло. Если бы я украл алмазы, я бы тоже хотел, чтобы про меня забыли. Вот его и забыли. Давно и все. А с чего ты мне задаешь все эти вопросы?
Журналист показал Гавиану письмо Марии да Пьедаде Лоуренсу. Гавиан помнил Луду. Она всегда казалась ему немного странной. Теперь понятно почему. Он вспомнил, как навещал кузена в “Доме мечты”, как все пребывали в эйфории накануне провозглашения независимости.
– Если б я знал, чем это закончится, лучше бы остался в Париже.
– И что бы ты там делал, в этом Париже?
– Да ничего, – вздохнул Гавиан. – Ничего! Как и здесь. Но, по крайней мере, я занимался бы этим красиво. Был бы фланером.
В тот же день, покинув редакцию, Даниэл дошел пешком до площади Кинашиш. “Дом мечты” выглядел еще более запущенным, несмотря на то что стены в холле недавно покрасили и внутри все сияло жизнеутверждающей чистотой. За лифтом присматривал вахтер.
– Работает? – спросил журналист.
Мужчина гордо улыбнулся:
– Почти всегда, шеф, почти всегда!
Он попросил Даниэла представиться и только потом вызвал лифт. Беншимол вошел в кабину и поднялся на одиннадцатый этаж. Выйдя, он на миг замер, пораженный чистотой стен и блеском пола. Только одна дверь на этаже выделялась на этом фоне, та, что значилась под буквой “D”. Она была вся исцарапана, и посередине виднелось отверстие, похоже, что от пули. Беншимол нажал на кнопку звонка, но ничего не услышал. Тогда он трижды сильно постучал. Дверь открыл мальчик. У него были большие глаза, а лицо для его возраста было поразительно взрослым.
– Привет! – сказал журналист. – Ты живешь здесь?
– Живу, да. Я и моя бабушка.
– Я могу с ней поговорить?
– Нет.
– Ничего, сынок, я с ним поговорю. – Голос звучал слабо, прерывисто.
Даниэл увидел, как по коридору, сильно подволакивая ногу, идет женщина, очень бледная, с седыми волосами, заплетенными в две толстые косы.
– Я Лудовика Фернандеш, молодой человек. Что вам угодно?