Кто-то негромко, дипломатично кашлянул, троица бандитов расступилась, пропуская вперед такого же головореза, только пониже их ростом. А в том, что это бандиты и душегубы, которые сейчас его прирежут здесь и сейчас, Корн уже не сомневался и примерялся, как бы дать деру. Глазки затравленно метались по сторонам. Но негодяи плотно и грамотно взяли их в «коробочку», отрезав все пути к отступлению.
– А вот зачем ты, подлец, к порядочным девушкам пристаешь? В темном углу их зажимаешь, целоваться лезешь. Я тебя спрашиваю, гадючий выползок, ты разрешения у ее отца спрашивал? – поинтересовался «атаман» шайки.
– Она сирота!
– Это ты сирота казанская, а у нее отец есть, и за свою дочь – любимую и, заметь, единственную – он тебя на куски порвет.
– А может, его того, и дело с концом? – предложил один из троицы, доставая из кармана ножницы. – Ян вообще-то ожидал увидеть нож.
– Что того? Евнухом его сделать предлагаешь? Хорошая мысль, – и обратившись к Корну, которого от страха уже начинала бить мелкая дрожь, наивно спросил:
– Согласен? Нет? А придется, чтоб другим неповадно было.
Даша, хоть и напугалась не меньше самого Корна, но сообразила, что о ее отце вообще никто не знал, и это наводило на мысль, что «бандюги» могут оказаться и не врагами вовсе. И все это спектакль с целью напугать ухажера.
– Не нужно ножницами, лучше ножом. Крови меньше и быстрее будет, – внешне спокойным и деловым тоном заметила Даша, хотя все внутри кричало и вопило от страха.
Бедняга Корн просто задохнулся от наглости этой «русской».
«Какая дрянь, это все подстроено, и она вместе с ними», – с ужасом наконец понял он. Желание бежать, спасаться захлестнуло все другие мысли в голове Яна. Озираясь по сторонам, как загнанная в угол крыса, а в том, что Дарья одна из ночных татей, он уже не сомневался, Корн искал возможность удрать. И удача улыбнулась ему.
– Правильно, возьми нож, – главарь протянул подельнику огромный тесак.
Цепь разомкнулась, появилась щель, чем он и воспользовался.
Взвыв дурным голосом, незадачливый донжуан ринулся в разомкнувшуюся «коробочку», как укушенный за филейную часть тела носорог, и с воплем исчез в надвигающейся темноте, позабыв и о даме, и о собственных планах по ее соблазнению.
Пришел черед Даши. Если она все правильно поняла – ее не тронут, а вот если нет! Об этом не хотелось думать, но с украшениями на шее и в ушах она попрощалась заранее. Быть в роли жертвы насильников тоже как-то не хотелось.
– Дарья Алексеевна, голубушка, а не объясните ли вы мне, как вы оказались в этом месте и в компании этого молодца? Или у вас «лямур» в одном известном вам как эскулапу месте крутит? – насмешливый тон и откровенная издевка, да еще произнесенная на чистейшем русском языке, как холодный душ охладил пыл юной княжны и в клочья разметал ее страхи.