– Ты смотри, что Юрка делает, идиот! – Кошкарев чуть не взвыл в голос, когда увидел, что русские пушки снимаются с позиций, обращенных к реке, полностью оголяя свой тыл под удар татар со стороны реки, и устанавливаются в противоположную сторону. – А если Качин полезет через речку?
– Не полезет! Я знаю Орг-бея, встречался с ним. Был такой эпизод в жизни. Умный старикан, вояка что надо. Так вот, он мне как-то рассказал притчу про веник, да я рассказывал, помнишь?
– Помню, помню, – проворчал Кошкарев, напряженно наблюдая за происходящим.
Волнение, охватившее его, могло быть заразным, хорошо, что они были вдвоем.
– Уверен, что он и Качину рассказал о том же, – усмехнувшись, продолжил Алексей.
– А при чем здесь веник? – Иван был слегка сбит с толку и удивлен спокойствием друга-командира.
– А при том, Ваня, что они будут атаковать одновременно, правда не знаю, как они подадут знак, но то, что будет именно так, я уверен.
– А если Качин полезет первым? Ну если, что тогда?
– Хреново будет тогда, но я думаю, что не полезет, он сегодня и так кровушки нахлебался. Если начнет первым, на него все и спишут в случае чего. А ему это надо? Турчинов улегся на спину. Сломив соломинку, не спеша зажал ее между зубов.
– Эх, как там моя Даша?! Соскучился, увидеть охота, да и маму тоже.
Кошкарев усмехнулся, продолжая наблюдать за противником. Это начальство может на спинке полежать и о жизни помечтать, а ему, сирому, вроде как и не положено.
– Слушай, и зачем ты Дашку в лекарскую школу определил, неужто это женское дело? – Иван задал вопрос, который давно мучил не только его, а всех, кто знал Алексея. Не принято это как-то на Руси было, чтоб дочерей в лекари определять, тем более княжеских дочерей.
– Да мамаша моя настояла. Дар, говорит, у нее. Искра Божья. По-ученому называется – талант, или еще как-то, не помню.
Кошкарев уже откровенно хмыкнул.
– Ваня! – Турчинов с серьезным видом, пристально глядя на друга, спросил:
– Как у тебя с женщинами?
– В каком смысле? – опешил Кошкарев, ничего не понимая, и, даже прекратив наблюдать за татарами, вылупился на командира.
– Ну я имею в виду, уд стоит? – вполне серьезно спросил Турчинов.
– Да! А что?
– Ну вот когда падать начнет, ты к мамаше моей обратись, она тебе травку пропишет, враз девки визжать и хрюкать будут, – Турчинов покатывался от смеха, при этом не забывая о маскировке.
– Дурак ты, Ваше сиятельство, ей богу, – Кошкарев уже успокоился, шутки он любил и не обижался.
Оба успокоились и, тихо переговариваясь уже исключительно по делу, продолжили наблюдение. К тому же ловушка, в которую, по своей неопытности и неуважению к противнику, лез Качин-Гирей, готова была захлопнуться. Вот только хватит ли сил двум тысячам храбрецов одолеть сорок, хотя уже не сорок – меньше?