– Брат Ипполит, – произнёс отец Семион,– ты знаток книг, прочитай и скажи всем. Что за книга это.
Юный монах, что до сих пор только вёл записи, немного перепугался, на мгновение, но тут же прочёл короткую молитву про себя, встал, взял книгу и, стараясь, зычно начал говорить:
– Книга сия, зовётся: «Слова для мертвецов». И говорится в ней: «книга, сея, научит умного человека, как говорить, с мёртвыми, звать их и принуждать слушать себя как дети слушают отца своего. Как видеть глазами мёртвыми и слышать ушами мёртвыми, а членами мёртвыми двигать, словно мастер кукольник куклами своими движет. И как тело мёртвое, что дух покинул, оживить, не призывая дух обратно». О, Господи, – брат Ипполит швырнул книгу на стол,– более чёрной книги я не видел в жизни.
Он сел на место, а солдаты стали понимать что-то, стали кричать кто со злорадством, кто с возмущением:
– Так это он паскуда, мертвяков водил!
– А! Вот он кто на нас мертвяков посылал!
– Сидит, теперь, боров, трясётся.
– Чует, куда дело пошло.
– Ага, как дымом то завоняло, так и завыл, чёрт окаянный.
– Уже, попы-то тебя поджарят, с ними не забалуешь.
Колдун сидел, ни жив, ни мёртв. Уже не выл, уже не трясся. Смотрел глазами, остекленевшими на стол с книгами, шевелил губами, будто рассказывал кому-то что-то.
–Отвечай, – наконец заговорил отец Семион,– оживлял ли ты мертвецов как учит книга эта?
– Оживлял,– признался колдун, он не дрожал более, говорил спокойно, но его писклявый голос всё равно раздражал людей.– Я книгу эту купил у одного эгемца, задёшево. Просто попробовать хотел, а оно и получилось. Мертвеца на парастас, на чтение, на заупокойную вечерню, принесли мне на ночь, а я думаю: Подниму его, или не подниму, дай попробую. И попробовал, а он и встал, я поначалу даже перепугался, что он на меня смотрит, а потом, другой ночью, да с другим мертвецом приноровился, стал его водить, руками его брать свечи, как своими.
– Так ты, вместо того что бы покойника отпевать ночами, вместо псалтыря читал чёрную книгу эту,– ужаснулся отец Семион.
– Да, – ничуть не смутившись и не поняв возмущения священника, чуть ли не с гордость отвечал колдун,– сначала только водил их, глядел глазами их, выводил их ночью из храма, сам в храме был, а сам слышал и видел все, что на улице происходит.
– Господин, вот я что подумал,– зашептал Ёган,– этот голос его… таким же, кажись, и вшивый доктор говорил.
Волков и сам уже давно об этом думал. Он кивнул в ответ.
И вдруг колдун первый раз улыбнулся, или оскалился:
– Забулдыгу ночью найду какого, что домой идёт, подойду сзади мертвецом, тихонечко, и как дам ему затрещину! Ой как они орали… Или бабу какую гулящую у кабака дождусь. Стою в темноте, а она такая выйдет по нужде, подол задерёт, сядет у забора, а я её за голый зад да ледяными руками и хватаю, так они иной раз так визжали, будто на куски их резали… Одна со страху упала и лежала молча, лёжа мочилась. Только глаза таращила на луну. Я иногда от смеха чуть не до смерти задыхался.