– Я подумаю,– ответил кавалер, ему казалось, теперь, что может и прав этот Наум Коэн. Может быть и прав.
– И ещё, – сказал гость, уже вставая,– Кальяри даст вам четверть от вашего векселя, не соглашайтесь. Торгуйтесь, и он накинет сотню, а может и две, и тогда приходите ко мне, я дам вам больше, на две сотни от цены Кальяри больше. Обещаю. Прощайте.
Наум Коэн поднялся с лавки, поклонился и вышел на улицу. Ёган проводил его до ворот. Ужин был уже готов и все сели есть. Сели внизу, за один стол. Даже Брунхильда, почти госпожа, сидела со всеми вместе. И вроде была довольна, сидя по правую руку от господина. И все остальные были довольны и ужином и новым домом. Только сам господин был задумчив и серьёзен, ел, не глядя в дорогую тарелку. И не радовал его сегодня ни дом, ни ужин.
Старшим писарем при штатгальтере Ульрике служил господин Дёссель. Уже с раннего утра пахло от него чесноком и пивом, дорогая одежда его была сплошь заляпана. Лицо было красно от избытка крови, и живот его был велик, так велик, что пуговицы чудом удерживали чрево его в одежде.
Ёще за темно Волков со своими людьми всё разложил так, что бы считать было легко, он помнил, что говорил о господине Дёсселе Фабио Кальяри и готовился вести тяжкий счёт. Кавалер показывал рукой Дёсселю уздечки. Он вывесил уздечки на телегу, пересчитав их, ещё когда имперский писарь ещё не пришёл, и теперь не считая говорил:
– Сорок одна уздечка, почти все новые, ремонта ни одна не требует. Поршу по двадцать два крейцера.
Даже не взглянув на уздечки, Дёссель сказал писарю, что шёл следом за ними с бумагой и пером:
– Пиши, как говорит господин рыцарь.
То есть Дёссель не стал ни считать, ни проверять качество, пошёл дальше, указывая перстом на стопку тряпок и спрашивая:
– Это?
– Потники, восемьдесят два, не новые прошу по четыре с половиной крейцера за один.
– Пиши,– он снова не стал считать.– Тут что?
– Стремена. Тридцать одно стремя. Семь крейцеров каждое.
– Пиши.– Приказывал Дёссель.
Писарь что шёл за ними всё записывал.
– Сёдла,– сказал Волков, он решил попробовать завысить цену и поглядеть, что скажет старший писарь штатгальтера.– В двух телегах семьдесят одно седло, ни одному ремонт не нужен. Прощу за каждое талер.
Он попросил вдове больше, чем стоили сёдла и ожидал, что вот теперь-то Дёссель остановится или возмутится или ещё что ни будь, но тот спокойно сказал своё: «Записывай», и пошёл дальше, говоря:
– А тут у вас что? А доспехи. Чего и сколько?
Кавалер был удивлён, первый раз в жизни он так торговал, но виду не показывал, он говорил: