Отцы кивали, соглашаясь со скудостью своей, но не рьяно и молча, ни кто не хотел встревать в распрю между курфюрстом и папой. Бог его знает, как ещё всё обернётся. И то было мудро, ибо нунций был твёрд и влиятелен, и он продолжал давить на курфюрста:
– Неужто нет в такой богатой земле людей, что помогут курфюрсту серебром, слово вашего высокопреосвященства стоит дорого, по слову вашему ссудят вас любыми деньгами.
– Долгов у меня и так без меры, да и слово Престола куда весомей моего, – отвечал архиепископ, едва не переходя приличия,– может Престол возьмёт денег у щедрых людей, а я к осени, даст Бог, что-нибудь соберу под слово его. И пришлю.
У курфюрста начинало ломить пальцы на ногах, подагра ела их, видно от вина, или от этого нунция, да простит его Господь. Он искал для ног удобного положения, и пока находил, но он знал, что это ненадолго.
А викарий брат Себастиан, словно и не посланник Папы, а посланник сатаны продолжал гнуть своё:
– Знаю, знаю я о бедственном положении всех земель, что лежат рядом с землями еретиков, да всё ещё тешу себя надеждой, что изыщет земля Ланн, деньги, что бы помочь папе, ибо долг отцов церкви на плечах своих держать Престол святого Претра.
– Так и держим мы по мере сил,– тихо говорил брат Илларион.
– Значит, сможете собрать помощь, хотя бы пятнадцать тысяч?– Не отставал нунций.
– Так разве что вы посуду мою возьмёте, – уже теряя терпение, отвечал архиепископ,– и скатерти мои, и утварь из кафедры моей и митру и посох мой тоже, и одежду мою, может так престол будет доволен?
В зале повисла тишина, это был уже открытый вызов. И нунций, глядел на архиепископа в упор, и принимал его:
– Скорблю я,– чуть помедлив начал он, неотрывно глядя на архиепископа,– вижу в земле вашей оскудение, и оттого видно и устои слабнут. Видел я в главном храме вашем стоит драгоценная рака, что взята у хозяев без спроса их. Вот и честный человек из города Фёренбурга сидит тут со мной, о том он вам жаловаться хотел.
Бургомистр Шульц встал, поклонился, и произнёс:
– Люди города Фёренбурга в слезах просит вас вернуть святыни, и покарать вора, который разграбил город, пользуясь тем, что язва опустошила его. Вор Фолькоф пограбил арсенал, главный собор города, казначейства и многие дома. Убил многих добрых горожан и пожёг их жилища. О том мы написали письмо императору, союзнику нашему.
– Вот как?– Притворно удивился архиепископ.– А я слышал, что город грабили еретики. А кавалер Фолькоф побил их и отнял у них добро из арсенала.
– Богу так было угодно, что часть граждан города нашего впали в ересь,– продолжал бургомистр,– и император о том знает. И курфюрст Ребенрее, в чьих землях лежит наш город, тоже это знает. И они, какие не есть, а люди наши. А он их бил во множестве и грабил.