На речку она пришла намного раньше положенного срока, лишь только взошло солнце. Все равно не спалось. Взяла с собой вязанье, села на пригорке.
Он еще издали помахал ей рукой, она сделала вид, что не заметила.
— Вот, все привез!
Молодой спрыгнул у берега в воду, вытащил лодку, держа увесистый пакет. Вытянул руку, словно предлагая взять у него.
— Ты меня боишься?
— Нет.
Подходить Нэлле не решалась.
— Я не кусаюсь, — не унимался тот.
— Зато я кусаюсь!
— Ну, может быть, — молодой рассмеялся, поставил-таки пакет на землю. — Как знаешь.
Повернулся и пошел к лодке.
Нэлле закусила губу. До крови. До слез. Ну за что ей…
Подойти и посмотреть, что там в пакете, она решилась только когда шум мотора стих вдали, так и сидела с вязаньем в руках, неподвижно.
Все было на месте, и даже платье. Удивительное! Старик Ионыч таких не привозил. Мягкое, темно-васильковое, сидело так, словно по ней сшито. Нэлле даже всю неделю ходила в старом, все не решалась надеть, боялась запачкать.
Решилась в субботу утром.
А он в этот раз даже на берег не вышел. Подплыл поближе, заглушил мотор… лицо хмурое, сигарета в зубах.
— Тебе что-нибудь еще надо? — крикнул он Нэлле.
— Нет, — ответила она.
Лодка рявкнула и заурчала, поднимая волну.
— Подожди!
Нэлле едва не кинулась за ним вплавь, так неожиданно…
— Подожди! — кричала она. — В середине июня земляника будет! Я наберу!
Он кивнул, хотя вряд ли что-то слышал за ревом мотора.
Нэлле осталась стоять по колено в воде. Платье намокло.
Солнечные зайчики резвились вокруг.
Казалось, что-то важное сломалось в жизни, раскололось и теперь больше не склеить. Прежней спокойной жизни не вернуть. Страшно. Пусто. Даже то непонятное внутри, то страшное отчего-то молчит.
До середины июня почти месяц… целая вечность. Рассыпались и тихонько увяли белоснежные звездочки ветреницы, одуванчики покрыли золотом все окрестные луга, и тоже потихоньку начали разлетаться белыми парашютиками, отцвел багульник у реки… а вот земляника в этом году не удалась…
Нэлле старательно ходила по лесу, стараясь набрать, но выходило все не больше кружки. Ионыч бы и кружку взял, а ей бы за это еще, к примеру, баночку кофе привез… Но Ионыча нет. А молодой, казалось, только посмеется над ней.
Нэлле заварила в кружке зеленый чай с мятой и смородиновым листом, достала последнюю конфетку.
— А если он не приедет? — сказала тихо.
Приедет конечно, обязательно приедет. Нэлле видела его лодку, каждую субботу смотрела на нее из кустов, боясь показаться. Подглядывала, словно за чем-то запретным. И завтра опять…
На завтра она подбежала к нему сама. Не задумываясь, забыв обо всем, лишь только лодочник ступил на землю, Нэлле была уже рядом, протягивая маленькую берестяную корзиночку с земляникой.