Камо. Агентство «Вавилон» (Пеннак) - страница 18
Парижский акцент такой, что хоть ножом режь.
— Ваша сигарета, мадам…
— Да потушила я бычок! Потушенный он, не видите, что ли?
Тут она завернула за ряд телефонных кабин. Сначала из-под справочников я увидел только микроскопическую перепуганную собачонку, которую она тащила на длиннющем поводке.
— С собаками в государственное учреждение вход воспрещен, мадам!
Почтовый служащий был гигантом. С каждым его шагом казалось, что вот сейчас он раздавит крохотное создание.
— С Бибиш не воспрещен! С Бибиш нигде не воспрещен!
И вдруг я увидел ее: совсем маленького росточка, лет шестидесяти, вся словно наэлектризованная, рыжие волосы только что не искрят, а глаза мечут зеленые молнии. Домашние тапочки на босу ногу, вызывающе шлепающие по полу, в руках хозяйственная сумка чуть ли не с нее ростом. Сигарета, торчащая в углу рта, роняла пепел при каждом движении ее свирепых губ.
Встав на цыпочки, она вставила подрагивающий ключ в замок ящика номер 723!
Рывком распахнулась металлическая дверца. Лавина писем накрыла собачку.
— Ах, чтоб тебя!
Я было сунулся помочь, но был пригвожден к месту злобным:
— Не трогать мои письма! Не сметь! Ясно?
После чего принялась горстями кидать конверты в раскрытую сумку. Служащего, нависшего над ней, как крепостная стена, она язвительно спросила:
— Ну что? Вот это вот не работа, по-вашему? Кто все это будет разбирать, а? А отвечать? Может вы? Как же! Кишка тонка!
В мелькнувшем на миг конверте я узнал один из конвертов Камо. Конверт, переполненный любовью и отчаянием, и его швыряют в кошелку, словно пачку зеленого горошка!
Poor little soul
На медной табличке, висящей у подъезда, значилось большими черными буквами: АГЕНТСТВО «ВАВИЛОН». Гравер еще уточнил курсивом: «Все европейские языки». Пока я изучал вывеску, мое почтовое видение уже взобралось на второй этаж. Она карабкалась мелкими торопливыми шажками, проклиная все на свете, а в первую очередь служащих почтового ведомства. И через каждые две-три ступеньки восклицала:
— Бедная моя душенька! Ох, бедная моя душенька!
Добравшись до шестого этажа, она исчезла, как по волшебству. Мое ухо само собой приклеилось к одной, другой, третьей двери. И за третьей…
— Работы-то, работы… Разве это жизнь… бедная моя душенька…
Вот оно. Это здесь. Теперь я слышал, как она перечисляет имена и языки:
— Незванова — русский, Игуаран — испанский. Эрншо (я вздрогнул) — английский. Берлинг — шведский…
И так минут пять. Потом тишина. Потом:
— Пошли, Бибиш, перекусить-то всяко надо, а?
В два прыжка я взлетел этажом выше. Услышал, как открылась дверь: