— Мы с вами, товарищ Франтишек, смотрим на вопрос с разных точек зрения. — Горчин обошел молчанием ехидное замечание инспектора. — Я не сентиментален и не слишком впечатлителен, это факт. Но у меня есть определенное объективное представление о существующих в уезде взаимоотношениях между людьми. А вы в этой общей картине видите только пробелы, трещины и плохо пригнанные углы. Вы не даете мне убедить себя и довериться тоже не хотите. Может быть, я не умею вас увлечь, не умею найти какое-то общее решение, но не могу я играть в поиски первичных факторов при решении простейших вопросов в момент, когда перед нами растет гора все новых и новых задач! Разумеется, это достаточно рискованный подход, но разве иначе мы сможем использовать полностью дремлющую в людях творческую энергию? Знаю, знаю… На этот вопрос можно посмотреть и с другой стороны. Но это ведь только вопрос выбора.
— Когда мы вас, товарищ секретарь, слушаем на бюро или на пленуме, вы нас убеждаете. И неправда, когда злые языки говорят, будто мы приходим только для того, чтобы механически поднимать руку «за». Но что до ваших конкретных мероприятий, да, случается, они вызывают сомнения. И об этом мы, к сожалению, на наших заседаниях не говорим, глушим такие мысли. Но когда внутрипартийная демократия осуществляется лишь по большим праздникам, это не слишком хорошо свидетельствует о ней, — говорит Бжезинский уже с отчаянием, словно во что бы то ни стало хочет вынудить к живому протесту своего замкнутого собеседника.
— Я не люблю пустых разговоров и деклараций. Да разве сами-то вы не злитесь, видя, сколько времени мы тратим зря, повторяя известные истины, которые уже настолько затасканы, что люди перестали на них реагировать, перестали их слышать и воспринимать, сыты ими по горло… Я думаю, что людей может увлечь лишь живой пример созидания. Вы заметили, я всегда говорю без бумажки. И тогда я знаю, что меня слушают, а не заглядывают потихоньку в газеты, разложенные на коленях. Они следят за ходом моих рассуждений, видят, как я обуздываю неподатливую порой мысль, и таким образом как бы становятся соавторами возникающего нового. Это обязывает людей, ибо это уже почти что-то собственное: точка зрения или надежда. Тогда не нужно твердить одно и то же до одурения — достаточно представить план действий.
— Это правильно, однако и здесь есть некоторое «но». Вы совершаете одну ошибку в исходном пункте, товарищ секретарь, — подходите к людям так, словно они уже до конца сформированы, убеждены. А ведь наше дело часто требует принятия трудного решения. Я всегда стараюсь видеть сложность этих явлений, связанное с ними свойственное человеку внутреннее сопротивление. Да я и сам частенько его испытываю, хоть я и член партии с сорок третьего года, но ведь недостаточно убедить самого себя, надо еще убедить себя через убеждение других. К сожалению, не только вы, но большинство партийных работников научилось не замечать всего этого. Вы все время бежите вперед, оставляя за собой нетронутыми белые пятна в человеческом сознании. А людей, которые честно говорят об этом, называете критиканами и хулителями, которые видят все в черном свете, и смотрите на них с подозрением.