Картина, которая мне открылась, дышала такой чистотой и покоем, что я забыл об Альберте, и об Эмильке, и обо всем на свете. Альберт отпустил мои руки и с нескрываемым восхищением долго смотрел на Сабину. Вдруг из речных зарослей вылетела стрекоза, за ней — другая. В каком-то нервном, тревожном полете, словно бы по начертанным заранее пересекавшим друг друга линиям, они закружились над Сабининой головой, потом соединились в объятиях и сели на ее голое плечо.
Альберт вдруг схватил свою одежду и, не обращая на меня никакого внимания, отбежал в сторону. Через минуту, уже одетый, он стоял на другом берегу прямо напротив Сабины. А она, заглядевшись в воду, все еще не замечала его.
— Сабина! — позвал он.
Сабина подняла голову. Вскочила, словно собираясь бежать, но, увидев, что это бессмысленно — прямо за ее спиной была водная гладь, а чуть дальше круто поднимались вверх отвесные прибрежные скалы, — снова села, прикрыв колени платьем.
Она долго, не отрываясь, смотрела на Альберта.
— Альберт? — тихо и неуверенно сказала она.
— Узнала меня! — обрадовался он. — А вот я тебя не узнал. Как же ты выросла! И такая стала красивая, ну прямо красавица.
Сабина потупилась от смущения.
— А у меня есть для тебя письмо, — оживленно продолжал Альберт. — Сам не знаю, как это получилось, но только выловил я его из воды. Прошу прощения за то, что расклеился конверт.
— Какое письмо! — спросила она тихо.
— А уж это тебе лучше знать! — Голос Альберта изменился. В нем зазвучали насмешливые, злые нотки. — Писал кто-то очень и очень влюбленный. Не догадываешься кто? Нет? Иди сюда, возьмешь письмо, прочтешь.
— Не хочу!
— Что значит не хочу? Письмо от моего шефа. От самого директора Пшеница.
— Не хочу! — повторила Сабина.
— Давай тогда поздороваемся. Иди, не бойся! — И он протянул руку.
Сабина не двинулась с места. И вдруг обеими руками закрыла лицо.
— Не гляди на меня так! Уходи отсюда! Слышишь, уходи!
— Да, видно, и здесь мне не больно рады, — вздохнул Альберт.
Он нагнулся, поднял лежавшую на камнях Сабинину шаль и, как был в штанах и в ботинках, вошел в воду. Он стоял рядом с Сабиной, почти по пояс в воде. Схватил ее за руку, с силой оторвал ее от лица, крепко пожал. Потом укутал ее плечи шалью.
— Ты вся дрожишь, — сказал он, — вставай, горная речка холодная, пойдем, поиграла с пескарями, и ладно.
— Не трогай меня. Уходи.
— Ну что же, пусть будет так. Вот твое письмо.
Он сунул ей в руку измятое письмо.
Она разорвала его, бросила в воду и улыбнулась Альберту.
— Меня шалью укрыл, а сам мокрый насквозь! Да еще стоишь в воде одетый…