За одним из ее поворотов вдалеке я увидел пламя костра и прибавил шагу. Я порядком промок и продрог. Но и здесь настиг меня шум воды. Река заливала и эту дорогу. Темная вода подбиралась к поляне, на которую я вышел. На поляне горел костер. Я подошел ближе. Огонь был невелик. Над низким и строптиво шипящим пламенем был натянут треугольный холст, привязанный за концы к стволам небольших березок. Понизу над сырой землей лениво стлались струйки дыма. У костра хлопотала Цыганка. Чуть поодаль в грязи стоял какой-то диковинный экипаж. Большой фургон был прицеплен к чему-то, похожему не то на кабину грузовика, не то на трактор, — два больших резиновых колеса, мотор и фырчащая труба. За рулем этой необычной машины сидел Цыган, пытавшийся вытащить повозку из грязи. Одно колесо ее повисло над обрывом и, когда Цыган включал мотор, вертелось вхолостую. Но рев мотора вскоре утих. Выпалив целый заряд ругательств, Цыган слез с высокого сиденья.
Они увидели меня одновременно, Цыган и Цыганка, и, когда я вступил в полосу света, узнали меня.
— Иди погрейся, — пригласила Цыганка.
Я грел руки, ноги, потом снял курточку и стал сушить ее над огнем. Я сам услышал, как стучат мои зубы, и покрепче стиснул челюсти.
— Издалека идешь? — спросил Цыган.
— Издалека. Домой.
— Заблудишься ночью, — пробормотал он.
А женщина добавила:
— Останься у нас… В цыганском доме простор… — И она сделала широкий жест рукой.
Я остался и помог Цыгану оттащить повозку с края обрыва. К задней стенке фургона был привязан бурый медведь, неловко переступая с лапы на лапу, он терся о брезент. Ох, и напугался же я, увидев его, но, заметив это, Цыган только засмеялся и сказал:
— Он уже и забыл, что у него есть зубы. Только и умеет, что танцевать. Вот пес, тот у нас злющий был. А теперь нет пса. А ну-ка, поди погладь старого Яноша…
Тем временем Цыганка сварила в котелке над огнем похлебку. Пронзительным голосом стала созывать всех к ужину. На ее зов из повозки вылезли двое детей, мальчик и девочка, одетые, сверх ожидания, очень чисто, но в какие-то странные одежды. Девочка, старшая, была в широкой юбке, сшитой из ярких разноцветных лоскутов, а мальчик — в какой-то накидке из блестящей черной материи и в брюках с напуском.
— Учу их фокусам, — сказал мне Цыган. — Отца-то у них нет, вот наша жизнь…
Цыганенок все время что-то требовал от матери, но чего именно, я не мог понять. Между собой они разговаривали по-своему, гортанно и быстро. В конце концов Цыганка отшлепала капризного мальчишку, и он залился громким плачем. Цыган отвел детей в фургон. Цыганка налила в миску супа и пошла вслед за ними. Обернулась, кивнула, приглашая и меня.