Эта казалась подходящей.
Зеркало бы не помешало, но на самом деле Яэль оно было не нужно. Она знала, что это лицо – правильное. Видела во взгляде, которым смотрел на неё Лука. Его веки были влажными от слёз, а огонь идеи, плана, желания изменить всё ещё полыхал в его синих глазах.
– Это твоё самое лучшее лицо, – сказал он.
Дорога до Германии не была прямой. Они вернулись, чтобы подобрать брошенные мешки с картошкой, и только потом двинулись по предложенному Хенрикой маршруту. Сначала на север – по пустым сельским дорогам. Была очередь Мириам вести машину, и хотя круги под её глазами цветом напоминали темноту предрассветного неба, она согласилась. Для Яэль усталость тоже стала верной спутницей, но из-за неудобства от документов, примотанных к торсу, и постоянных мыслей о том, что ждёт впереди, спать удавалось лишь урывками.
Западнее блокпосты и ряды беженцев становились чаще, как и желание «ХВАТАТЬ ПИСТОЛЕТ ВООРУЖАТЬСЯ», когда патрульный стучался в окно. Яэль каждый раз удавалось его подавить, она повторяла привычную историю «везём картошку дяде» (которая казалась всё неправдоподобней с каждым рассказом), слушая, как мешки вновь протыкают ножами, и ожидая приказа закатать рукав.
Приказа не было. Их всегда пропускали.
– Должно быть, информатор не знал о грузовике. Иначе они бы уже нас остановили, – решила Яэль. – Это отводит все подозрения от Молотова.
Мириам заворчала. Большая часть утра прошла спокойно, прерываемая только рокотом мотора и вопросами патрульных.
– Жаль, что ты не рассказала мне о звонке ещё тогда, в кабинете.
– Я пыталась тебя защитить.
– Знаю. – Рука Яэль скользнула в карман, отыскивая крошечную матрёшку – так долго не прикрытую большими, что она совсем истёрлась. – Просто не могу привыкнуть.
– Как и господин Лёве.
– Зови его Лука.
Мириам поджада губы.
– Как и Лука, – согласилась она. – Если это был он… ты сможешь сделать то, что должна?
– Пытать, имеешь в виду? – Влад обучил Яэль и этому искусству. Пока обходилось без практики, но одно дело представлять, как выбиваешь коленные чашечки какому-нибудь СС-шутце, и совсем другое – угрожать ножом Луке. – Это был не он.
Так я и думала – читалось на лице Мириам.
Небо затянули серые тучи, скрывая большую часть солнца. Грязные сельские дороги закончились, сменяясь городскими. (Гладкими, асфальтированными автострадами, ведущими в Германию). Их грузовик вписался в поток беженцев из Лебенсраума: обычный фольк,[16] втиснутый в нутро Фольксвагенов, мальчишки на велосипедах, женщины в заляпанных грязью платьях, были среди них даже несколько конных повозок. Люди шли на всё, чтобы избежать войны.