– Да, черт возьми! Меня крайне беспокоит японская эскадра, атакующая Дальний. И я, ваше превосходительство, желаю знать, что вы намерены по этому поводу предпринять?
– Мы намерены отразить это нападение, господин генерал-лейтенант. – Голосом великого князя можно было морозить свиные туши на рынке.
– Но, ваше императорское высочество, – растерялся Стессель, – каким образом?
– Осмелюсь напомнить, что Талиенванский залив защищен минными полями.
– Однако японцы их тралят…
– У микадо много…
– Простите?
– Я, Анатолий Михайлович, говорю вам, что у японского императора много кораблей, и что потеря некоторого их количества на наших минах не должна его слишком уж опечалить.
– Вы что, издеваетесь? Какое мне дело до переживаний Муцихито! Я хочу знать, что намерен предпринять флот в ответ на действия неприятеля?
– Я же сказал, отразить нападение. Кстати, а нам предложат сесть?
– О, прошу прощения, ваше императорское высочество! Разумеется, садитесь.
– Благодарю. Итак, господа, командование эскадрой склонно полагать, что задействованные в этой ситуации японские силы не так велики, как кажутся на первый взгляд. Пока доподлинно известно лишь об участии в прорыве двух броненосных и двух бронепалубных крейсеров. Имеющихся в Дальнем сил вполне достаточно, чтобы отбиться от них.
– А если они введут в действие броненосцы?
– Вряд ли Того пойдет на подобный риск. Он уже потерял два из них, а залив, как я уже говорил, просто нашпигован минами.
– Но наш броненосец там ходит?
– Верно, но на «Севастополе» знают, где можно ходить, а где нельзя.
– Так вы полагаете, опасности нет?
– На данный момент – ни малейшей.
Генералы зашушукались между собой. Никто из них не решился высказать сомнения в словах великого князя, однако лица выражали определенное недоверие.
– Что же, – поразмыслив, начал говорить Стессель, – раз флот считает, что опасности нет, я полагаю возможным повременить с отходом частей четвертой дивизии от перешейка.
В этот момент дверь в зал заседаний открылась, и к генералу подошел его порученец поручик князь Гантимуров. Наклонившись к своему начальнику, он стал негромко что-то говорить, заставляя присутствующих вытягивать шеи в надежде что-нибудь разобрать. Лицо Анатолия Михайловича, по мере того как он слушал князя, все более вытягивалось. Наконец, дослушав, он откинулся на спинку кресла и тяжело вздохнул. Все превратились в слух, но тут дверь снова отворилась, и в зал просто ворвался великий князь Борис Владимирович.
– Заседаете? – почти изумленно воскликнул он. – Вы тут заседаете? Японцы высаживают десант, а вы тут…