А у Нины мама умерла, когда ей еще и шестнадцати не исполнилось, и с тех пор жила она с мачехой, которую люто ненавидела, потому что отец связался с ней еще до маминой смерти. И больная мама часто говорила Нине: «Ну, хоть бы они смерти моей подождали!» И еще Нина не могла простить мачехе того, что та часто покупала ей дорогую одежду, чтобы после попрекать ее: «Ну, если бы не я, ну скажи, в чем бы ты ходила?»
И однажды Нина не выдержала и все эти дорогие шмотки сожгла на пустыре, и пришла к Валентине Викторовне с просьбой поселиться у нее навсегда, на что Валентина Викторовна с радостью согласилась, а ее Антон, не вынеся такого оскорбления, ушел жить к очередной своей девице.
И стали Нина с Валентиной Викторовной нищенствовать вдвоем, то есть вместе ходить по квартирам и просить: «Люди добрые! Помогите, чем можете!..» И люди выносили им кто хлеб, кто сало, кто крупу.
Вы спросите, а как же те три четверти дома и имущества, что наша Валентина Викторовна отсудила у родного брата? И вот, что я вам скажу: на те пять тысяч долларов, что ей, можно сказать, даром достались, Валентина Викторовна купила дачу и однокомнатную квартиру. С тех пор дача стояла пустая и заброшенная, потому что тащиться туда нужно было через весь город, да еще и несколько остановок электричкой проезжать, а на это не было ни времени, ни сил; а в квартире валялись канализационные трубы, поскольку прежде, чем сдавать ее в наем, следовало отремонтировать там канализацию, а дальше покупки этих самых труб дело что-то не двигалось, да и опять же не было на это ни денег, ни времени, ни сил.
И теперь у Валентины Викторовны была другая присказка:
«Вот продадим дачу, вот сдадим квартиру, тогда разбогатеем».
И вдруг она получила известие о смерти брата, того самого, которого она, грубо говоря, ограбила. И стал этот брат являться к ней каждую ночь и упрекать ее в своей преждевременной смерти. И с этих самых пор начала Валентина Викторовна чахнуть не по дням, а по часам, и, хотя Нина очень самоотверженно за ней ухаживала, это не помогло, и ранней осенью мы уже хоронили ее.
В гробу Валентина Викторовна лежала торжественная и умиротворенная, и Нина с Антоном, обнявшись, плакали над ней, и, вернувшись домой, выпили за упокой ее души и остались там жить уже вместе, уже навсегда.
Я встречаю их теперь иногда, и они так хрупки и беспомощны, что все мне кажется, что смутная тень беды по-прежнему витает над ними.