И все же мы знали, что как раз в это время она открыта для посетителей и удивленно спросили у случайного прохожего, как же все-таки туда попасть.
— А, — неопределенно махнул он рукой, — это там, через больницу, под землей.
И мы вернулись в больницу и выяснили, что вход в синагогу находится на этаже бэт.
У лифта с недовольным видом разгуливал Педро.
— Инны нет, — пожал он плечами.
— Синагога находится на этаже бэт, — сообщил ему Айзек, — так что поезжай с нами. Скорее всего, наша Инночка ждет нас там.
И, спустившись на этаж бэт и убедившись, что Инночки там нет, мы снова оставили Педро дежурить у лифта, а дальше мы с Айзеком долго бродили по подземным лабиринтам, где не было ни одного указателя и где каждый встречный-поперечный посылал нас в другую сторону.
Я смертельно устала, пот лил с меня ручьями.
«Проклятый Педро, — ругалась я про себя. — Как мог он предложить мне такое! Теперь этот гад, этот мнимый знаток испанской литературы, спокойно отдыхает себе у лифта, в то время как я, больной человек, которому еще предстоит тяжелая операция, мотаюсь туда-сюда, волоча капельницу и коляску с Айзеком впридачу».
И пока я так ругалась, я, сама не понимаю как, очутилась вдруг у заветной двери.
— Ура! — закричала я и бросилась целовать Айзека. — Мы сделали это! Мы дошли. Ура!
И мы зашли в синагогу, и витражи Шагала ослепили нас.
— Как здесь прекрасно медитировать! — блаженно зажмурился Айзек. — Ты не против, если я займусь медитацией?
— Ну конечно, не против, — ответила я. — А мне вот хочется помолиться.
И мы углубились каждый в свое.
— Боже! — взмолилась я. — Дай мне силы выжить после операции. Соверши чудо! Я ведь прошла жизнь только до середины. Боже милостивый, клянусь всю оставшуюся жизнь посвятить добрым делам. Я буду приходить к онкологическим больным, буду утешать их, буду говорить им: «Вот видите, я же выжила, и вы выживете, обещаю вам!»
«О Боже, пронеси мимо эту чашу, но да твоя воля будет на то, а не моя!» — откуда-то пришли слова молитвы.
«Да нет же, — возмутилось все во мне, — как это „да твоя будет воля!“? Я жить хочу! Я ведь об этом собиралась Его просить, но все настойчивее и настойчивее звучало во мне: „Господи! Пронеси мимо эту чашу, но да твоя воля будет на то, а не моя!“»
Слезы полились у меня из глаз.
— Вы сидите здесь уже тридцать минут, — подошла к нам какая-то женщина, сидите и занимаете место. А нам нужно все пространство. Сюда экскурсии ходят!
Я не понимала, чем мы с Айзеком можем помешать экскурсиям и какое такое место мы занимаем, и вдруг сообразила, что мы с ним представляем довольно экстравагантную парочку: я в пижаме с торчащей из меня капельницей и Айзек с переломанной шеей на своей коляске. А раз мы столь экстравагантны, то можем переключить внимание экскурсантов со знаменитых витражей Шагала на свои убогие личности.