Но она не восторженная дамочка. Очень красивые глаза, да и только! Мало ли красивых глаз на свете?
– Я, пожалуй, пойду, – с трудом вырвалась из объятий Арефьева Лиля. – Кажется, вы окончательно ожили!
– Пожалуйста, пожалуйста, не уходите! – взмолился Арефьев. – Я обещаю, что не буду больше приставать к вам, не буду ёрничать и не буду больше хамить. Прошу вас… Останьтесь!
Пора было уходить. Лилия чувствовала это! Ей было неуютно под взглядом этих глаз. Казалось, Герман трогает ее, грубо лапает, прижимает к себе…
Что за ерунда! Надо уходить!
Но ведь она еще не получила его согласия вернуться в театр.
– Хорошо, – отвела глаза Лиля. – Я останусь. Но ненадолго.
Села напротив, но чувствовала себя как на иголках. Арефьев не сводил с нее глаз, этих колдовских глаз…
– Ну зачем вы так смотрите?
Хотела спросить осуждающе, но, к ее изумлению, услышала в своем голосе виноватые нотки:
– Вы же обещали!
– Пускай, – ответил Арефьев, и Лиля не сразу поняла, что он отвечает стихами:
Пускай ты выпита другим,
Но мне осталось, мне осталось –
Твоих волос стеклянный дым
И глаз осенняя усталость
[15].
Теперь уже Лиля не могла отвести от него глаза…
… Всю дорогу, пока возвращалась глубокой ночью домой, она слышала его голос – и вторила ему вслух:
Обманите меня… Но совсем, навсегда…
Чтоб не думать зачем, чтоб не помнить когда,
Чтоб поверить обману свободно, без дум,
Чтоб за кем-то идти в темноте наобум
И не знать, кто пришел, кто глаза завязал,
Кто ведет лабиринтом неведомых зал,
Чье дыханье порою горит на щеке,
Кто сжимает мне руку так крепко в руке…
А очнувшись, увидеть лишь ночь и туман.
Обманите и сами поверьте в обман!..
[16]Да, стихов в ту ночь было прочитано много…
А утром, войдя в свой кабинет, Лиля увидела на столе большую круглую коробку, похожую на конфетную. Недоумевая, подняла крышку – и десяток разноцветных бабочек вспорхнул оттуда, словно букет летающих цветов!
Она знала, что только единственный человек на свете мог поднести ей такой букет.
Онемев от восхищения, Лиля смотрела на бабочек. И вдруг ей стало страшно… Она не понимала, как ощущение счастья может смешиваться со страхом, но это было именно то, что она чувствовала сейчас.
* * *
Жизнь так изменилась, что Лиля едва не забыла о предстоящем юбилее отца. Вдобавок ко всему к шестидесятилетию Говорову был вручен орден Октябрьской Революции.
Такое событие следовало отметить с размахом! Однако торжественный банкет для партийного руководства с патетическими речами и помпезными поздравлениями Говоров устроил отдельно, в областном центре, а в Доме с лилиями Родион по его просьбе собрал только своих… Ну, или тех, кто раньше считались здесь своими. Отказаться не смогли даже Шульгины! В такой день можно было отодвинуть все распри и просто поздравить старого друга, с которым была связана половина жизни.