Следователь Левичев унаследовал от отца чисто профессиональную ненависть к гомосексуалистам. Да и мужики, которые баловались и с женщинами, и с подобными себе, вызывали у него лютое отвращение! Это была первая причина, по которой он с готовностью откликнулся на просьбу Родиона.
А во-вторых… Притом что Левичев был невзрачен и тщедушен (а может быть, именно поэтому!), он очень любил женщин и среди своих славился как величайший ходок по дамской части. Несколько лет назад Родион выручил его из очень неприятной истории, в которую Левичев угодил именно из-за своей природной пылкости. Расправа с Арефьевым позволяла и должок вернуть, и, как выразился Левичев, потешить удаль молодецкую: накостылять поганому «пидарасу».
Костюмер театра драмы Люсик Халов – его полное имя было Любомир, однако об этом он вспоминал, только когда доставал паспорт, – давно оказался в поле зрения органов, как и многие другие фарцовщики. Было также известно, что во время своих визитов в Москву он бывал в «литературном салоне» у Геннадия Трифонова, а когда езживал в Ленинград, навещал Зиновия Корогодского[22]. Этих двух открытых гомосексуалистов милиция и КГБ не трогали до поры до времени – пока те исправно исполняли свои обязанности сексотов. Однако ни за руку, как фарцовщика, ни за ноги, как распутника, Люсика Халова никто не держал. И все-таки именно он оказался самой удобной фигурой, с помощью которой Родион Камышев решил поставить сокрушительный мат своему сопернику.
Люсика задержали при продаже флакона французских духов и журнала «Плейбой» (покупательница, понятное дело, была человеком далеко не случайным) и отвезли в КПЗ. Спустя некоторое время караульный заглянул в камеру, привлеченный истошными воплями, – и вытащил оттуда избитого Люсика.
Немедленно он был доставлен к следователю Левичеву, который предложил выбрать: вернуться в КПЗ к «взрослым волосатым дядям», как он выразился, провести там ночь со всеми, кому не лень будет облагодетельствовать Люсика своей страстностью (а конвоир больше не появится!), после чего предстать перед судом по трем статьям: по 121-й как гомосексуалист, по 154-й как спекулянт-фарцовщик – ну и заодно по статье 228-й, за изготовление или сбыт порнографических предметов, а именно – журнала «Плейбой», – или написать под диктовку следователя некое признание… После чего отправиться домой.
Всхлипывая, стеная и вытирая расквашенный нос, Люсик, пусть и не сразу (надо отдать ему должное, человеком сам по себе он был совестливым, однако слабым, а сила, как известно, солому ломит!), сделал выбор в пользу второго варианта.