Именно поэтому и узнала ее, еще не видя. И подумала: «Моя мама пришла. А теперь я и сама мама…»
Открыла глаза и слабо улыбнулась в ответ на улыбку Таси.
– Ты мне тоже нелегко досталась, – сказала та. – Но теперь, слава богу, всё позади. Ты у меня умница…
И Лиля вдруг вспомнила слово из своего прекрасного сна. И сказала:
– Я назову ее Кирой.
– Кира? – Тася чуть наклонила голову, словно прислушивалась к звучанию этого имени, словно и до нее долетело оно из сна ее дочери. А потом кивнула: – Да, мне нравится. Все будет хорошо!
Лиля опустила глаза:
– Хорошо уже не будет, мама. Пожалуйста, не пускай сюда ни одного, ни другого. Ни папу, ни Камышева. Я не хочу их больше видеть.
Тася кивнула.
Она готова была выполнить это желание Лили. Было невыносимо жаль ее, пережившую такой удар. Муж-предатель и отец, который как ни ставил ни во что желания дочери, так и продолжает это делать, самовластно распоряжаясь ее жизнью…
Понятно, почему Лиля больше не желает их видеть, ни того, ни другого!
Значит, в Дом с лилиями она не вернется.
Значит, она будет жить со своей матерью. Наконец-то!
Надо только подготовить квартиру к ее переезду.
Весь следующий день Тася мыла, скребла, пылесосила, однако странное ощущение не оставляло ее.
Откуда-то взялась тоска, которая то и дело жалила прямо в сердце, отравляя то счастье, которое, казалось, не должно было оставить места ни для чего другого.
Однако тоска не унималась. Тоской пронизывали мысли о том, что вот теперь они заживут с Лилией вдвоем – две брошенные женщины.
Нет, втроем – с ними будет Кира… ну да, и она с первых дней своей жизни узнает, что это такое – жить только среди брошенных женщин! Лиля теперь ожесточилась так, что даже в присутствии матери все глуше, все крепче замыкается в себе. Ах, если бы вернулся Дементий… Он был бы так рад, он ведь любит Лилю и Кирочку полюбил бы! Его присутствие стало бы такой поддержкой для них… и Лиля рядом с ним поняла бы вновь, что мужчин можно не только ненавидеть, но и видеть в них верных друзей…
Тася скучала по нему. Казалось странным и нелепым, что она может так скучать по этому человеку – по кому-то другому, не по Михаилу!
Стыдясь самой себя, она незаметно окружала себя знаками его присутствия: несколько дней не вытряхивала полную окурков пепельницу, которую Дементий оставил в спальне, не поправляла сбитое им покрывало на кровати, не убирала в шкаф разбросанную одежду и даже стакан, из которого он пил напоследок, держала немытым.
Помнила старинную примету: за уехавшим нельзя полы мести три дня, чтобы дорогу назад не перемело.