Именно благодаря таким, как Маэс, весь мир, до Ливии, Пуны и Империума, говорит о скифской воле. Никакой Палак не в силах запятнать эту славу!
Бросок! Маэс взвился рыжей молнией и обрушился прямо на загривок противника. Лев распахнул пасть, но его рык утонул в вопле трибун.
Слишком поздно!..
Ликантроп был силён как волк и расчётлив, как человек. Его когти впились в бока, оставляя сочащиеся кровью полосы, а зубы безошибочно впились в зазор между затылком и гривой. Лев ревел оскаленной пастью, похожую на кровавую пещеру, дёргался, прыгал, пытался сбросить проклятого териона — но Маэс оседлал его крепко. Лев бросился к трибуне красных колпаков, замер, повалился мордой в песок, поднялся, затрусил по кругу, словно надеялся на центробежную силу. Маэс сидел прочно и буквально драл львиную шею. Чёрные потоки крови бежали по шее и подбородку, а лапы ступали всё неуверенней. Ещё какое-то время — и ноги начинают подкашиваться.
Барабаны, барабаны, барабаны — бьют! бьют! бьют!..
Кто-то коснулся его плеча. Лик машинально хлопнул по голому предплечью, не отрывая взгляд от арены. Не хватало, чтобы случайный комар отвлёк от победы друга.
Битвы уже не будет. Может, в другом раунде. Но смотреть надо. Битвы не будет, но будет триумф.
Невидимая рука, забыв про все приличия, протянулась у него над плечом и дёрнула за ухо.
Лик выругался (по-скифски) и обернулся. Он всегда ругался по-скифски. Гераклейские ругательства казались ему недостаточно звучными.
Девочка лет двенадцати, незнакомого племени, стояла чуть сбока. Опрятная, умытая, в длинном полосатом хитоне до пяток, какие носят служанки в хороших домах. Чёрная чёлка,похожая на крыло галки, падала ей на глаза.
— Вас хозяйка, зовёт!— сообщила девочка звонким голосом.
Лик пригляделся и заметил кое-что ещё. Чтобы казаться выше, девочка вскарабкалась на скамью.
— Не мешай, я смотрю,— произнёс Лик и не услышал собственного голоса.
— Отвечай ей громче,— Сагилл склонился к другому его уху,— тут очень плохо слышно.
Лик обвёл взлядом на трибуны. Действительно, крик изливался на арену водопадами, почти заглушив барабан. Почти половина скифов повскакивала с мест и подбадривала бойцов криками. И даже на сарматском секторе не утихали одобрительные крики.
Лев уже спотыкался, а волк продолжал грызть. Загривок льва превратился в сплошную чёрную рану.