— Ненавижу тебя, мутант ублюдочный…
— Тебе не идет так ругаться, — тихо укорил он. — Тем более что рожден я был во вполне законном браке.
Я молча ткнула его кулаком куда-то под ребра, чем вызвала нервный смешок.
— Прости, — через минуту, которую мы просто стояли у скамейки, проговорил мужчина. — Я не хотел причинять тебе боль.
— Поэтому ничего не сказал? Поэтому позволил себя оплакать?!
— Я был уверен, что умру, — возразил он. — Не хотелось давать тебе ложную надежду, позволять думать обо мне лучше, чем есть. Мне казалось, если не расскажу, тебе проще будет забыть. Да и… струсил, что скрывать.
— А что тогда вот это? — Я чуть отстранилась, запрокинула голову и выразительно оттянула ткань формы. — Что, это было не особо секретное задание? Устранить проблему, внедрившись в банду, не считая потерь среди личного состава…
— Это была инициатива нескольких отморозков, которым нечего терять. И прикрывал меня один-единственный подполковник, на свой страх и риск, в свободное от службы время. За эти годы он легко мог погибнуть, мог вылететь на пенсию и вряд ли сумел бы отмазать после всех «подвигов». Мы изначально знали, что это путь в один конец, и не надеялись выжить. Меня всего несколько дней назад официально помиловали. — Глеб опять усмехнулся. Все так же кривовато, но уже, кажется, более естественно.
— И ты только теперь приехал?!
— Боялся сделать еще хуже. — Он неопределенно пожал плечами. — Я вообще поначалу не собирался приезжать, не хотел окончательно ломать твою жизнь. На кой тебе такой придурок и напоминания о худших днях в твоей жизни? Но эгоизм в итоге победил. Дай, думаю, все же поздороваюсь, если что — прогонишь, ты девушка самостоятельная. Или родню натравишь.
— Придурок, — согласилась я. — Иначе догадался бы уже поцеловать и подарить цветы. Или это не мне?
Он в ответ рассмеялся — тем самым живым, настоящим смехом, который почти заставил меня поверить, что бывают хорошие пираты.
Не бывает их, конечно. Просто он не пират…
А еще я в этот момент обратила внимание, что у него прибавилось морщин. Вот этой вертикальной полоски между бровями не было, и носогубные складки выделялись резче, и мимические морщины стали заметно глубже. Сначала растерялась, ведь не так долго мы не виделись, а потом вдруг осознала оброненное им «несколько дней как помиловали» и похолодела.
Похоже, моему измененному эти два месяца дались куда тяжелее…
А потом он все же решил исправиться и поцеловал — коротко, жадно, обхватив одной ладонью мой затылок, и все прочие мысли в мгновение сделались малозначительными и пустыми. Да плевать, что было раньше. Главное, сейчас — вот он, рядом…