После этого я перестал понимать, что мне с собой делать. Ужас от поступка Гила — от того, что он едва не совершил — положил конец моему засранству. За все годы, что меня травили, мне в голову ни разу не приходила мысль вот так покончить со всем. То, что сделал Гил, потрясло меня и вроде как вернуло утраченное понимание, кто есть кто. Хватит с меня быть засранцем. И президентом Линкольном я больше не буду. Я снова Линк.
Я хотел вернуться в лагерь, зажечь огонь на старом месте в дюнах и сказать всем, что все кончено — подать, иерархия, подбор пары для короля.
Но пока я еще не все до конца осмыслил. Мне было нехорошо, трясло, голова кружилась. Надо было передохнуть, побыть немного в одиночестве. Миранда повела Гила в Бикини-Боттом, но я побрел прочь, как слепой. Вдруг я почувствовал смертельную усталость. Я же почти не спал ночью, все смотрел на Миранду и привыкал к мысли, что я ее разлюбил, а потом пытался кое-как устроиться на каменном полу Белого дома.
Я пошел к себе и разжег огонь в очаге, где уже были сложены дрова, и положил рыбу на гриль. Хотя в моей голове бушевала буря и я чувствовал, что становлюсь другим человеком, про свои обязанности я не забывал. Поджарив рыбу, я сложил ее в нишу для хранения. Вдруг показалось страшно важным, чтобы всем хватило вволю поесть. Всем, и Флоре, и Ральфу. А потом снова накатила усталость, утро с его переживаниями вымотало меня окончательно. Я рухнул на кровать, как подрубленное дерево. Надо поспать.
Когда я проснулся, уже близился закат. Уилсон смотрел на меня. Черное угольное лицо было обращено ко мне, вот только он ничего теперь не говорил, совсем ничего. Мы сидели и тупо соревновались, кто кого пересмотрит, а снаружи небо становилось из голубого розовым, а потом вдруг стало темно — не потому, что резко наступила ночь, а потому, что вход в пещеру загородила какая-то тень.
Это была Флора.
Я совсем забыл про нее, забыл, что накануне она согласилась прийти, а я отложил ее приход до завтра.
Она прошла в пещеру и встала надо мной.
Сверху на ней была футболка «Моторхэд», а снизу — ничего, кроме белесых трусиков. Ужасно тощей она выглядела, даже тазовые кости выступали, как у слишком худых девочек. Я испугался. Что я натворил? Каким чудовищем нужно быть, чтобы оставить девочку без еды только потому, что она тебе не подчинилась? Я хотел предложить ей рыбу, которую успел приготовить прежде чем меня сморило, но Флора заговорила первой: