Остров (Беннетт) - страница 156

— Погодите! — окликнул нас Себ. Он-то не обратился в бегство, в отличие от меня. — Тут всюду надписаны имена.

Пожалуй, только это и могло остановить меня. Я повернулся — одной ногой я уже был на первой ступеньке — и снова подошел к мониторам. Да, точно. Мы так разволновались при виде изображений на экранах, что не заметили надписи на их рамках. Каждый из семи экранов был поименован, и не с помощью клейкого листа: буквы были прямо выгравированы на металлической рамке, тем же шрифтом, что и повсеместный логотип TWP.

— Это же наши имена! — подхватил Гил, как всегда державшийся рядом с Себом. — Наши…

— Вот мое! — Себ, непосредственный, как маленький ребенок, ткнул пальцем в гравировку, складывавшуюся в «СЕБАСТЬЯН».

— И мое, — указал на соседний монитор Гил.

Он провел пальцами по семи буквам: «ГИЛБЕРТ».

Я быстро скользнул взглядом по мониторам, на этот раз по рамкам, а не по самим экранам. Знаете ведь, как собственное имя буквально выпрыгивает на тебя из печатного текста, выхватывается ухом, когда его произносят по телевизору или за соседним столиком в кофейне? Так вот, со мной такого не произошло. Я прочел «МИРАНДА», «ДЖУН», «РАЛЬФ», «ФЛОРА» и все никак не находил себя и уже душа ушла в пятки — я решил, что мне одному не досталось наблюдателя. Как будто я перенесся в Осни — вечно отстраняемый, ненужный, если и возьмут в команду, то последним. Но вот же мое имя. Четкие металлические буквы, они выпрыгнули на меня так, словно не вдавлены были в рамку, а сделаны выпуклыми, рельефными.

Я понял, почему не сразу увидел эту надпись.

Я пропустил ее потому, что ожидал увидеть более длинную. «ЛИНК».

Не «Линкольн» — «Линк».

Я похолодел — я все понял наконец, и кровь в моих жилах оледенела.

Я повернулся спиной к монитору, возвратился к лестнице и на этот раз поднялся до самого верха. После прохлады рядом с кондиционером теплый ночной воздух окутал меня словно одеялом. Со света я сначала ничего не видел. Двинулся во тьму, руками нащупал гладкое псевдодерево пальмы. Две недели назад я сбил с нее зеленый кокос — Уилсона, — однако второй остался на месте, висел высоко над моей головой, в его брюхе жужжала, как насекомое, камера, где-то внутри горел красный огонек — маленькое жаркое сердце.

Громко, отчетливо, чтобы они уж точно разобрали каждое слово, я произнес на камеру:

— Мам, пап, я хочу домой — прямо сейчас.

Отделение бихевиористики Оксфордского университета — сплошь сталь и стекло. Ничего общего с островом, и не так-то легко переключиться после того, как три месяца жил в дикой природе. Но вот я сижу под ярким флуоресцентным светом, а не под солнечными лучами, и вместо шепота прилива — приглушенное жужжание кондиционера. Похоже на Зону 51, куда отвозят героев кинофильма после встречи с инопланетянами. В комнате ничего нет, кроме стола и двух пустых стульев, да еще торчит у двери парень в черном костюме с галстуком. Стоит и молчит. Готов поклясться: у него в ухе маленький передатчик, как у охранников обычно бывает.