После утренней охоты и купания я порылся в горе дров, что натаскал Себ, и выбрал самые прочные и прямые палки. Их я отнес в Бикини-Боттом № 1. Наш дом был почти готов. Хотя мы по-прежнему устраивались на ночь вокруг костра, потому что стояла жара, Бикини-Боттом гарантировал нам убежище от дождей, и мы уже начали им гордиться. Джун как раз была внутри, она сооружала полочку для оранжевого-это-новый-черный-ящика. Самописцу отводилось почетное место на стене хижины, словно какому-то причудливой формы идолу, нашему спасителю. Флора возилась с дверью: хотела приделать к ней петли, чтобы та плотно закрывалась и защищала нас от дождя и ветра.
— Это мне? — спросила она, указывая на деревяшки.
— Нет, — ответил я. — Хочу сделать стул.
— Зачем нам стул?
— Незачем, — согласился я. — В том-то и суть.
— То есть?
— Стул — символ цивилизации, — сказал я.
— Почему?
— Потому что без него можно обойтись. Можно сидеть на полу. Стул — это излишество. А раз мы начали думать об излишествах, значит, мы цивилизуемся.
Она пожала плечами:
— Охота время тратить.
Какое неуважение к моему авторитету! Придется с ней разобраться при случае. Но пока что не стоит портить себе настроение.
— Уж времени-то у нас вдосталь.
Я провозился несколько часов, собирая маленькие табуреты, связывая палки бамбуковыми волокнами. Сиденья я плел из тонких веток. А потом, раздухарившись, сделал большой стул со спинкой. Закончив, я отступил на шаг и полюбовался своим изделием. Я был вполне им доволен. Четыре прочные ножки, четыре толстые ветви согнуты и переплетены, образуя спинку.
У меня за спиной возникла Флора.
— Это не стул, — заметила она. — Это трон. Для короля.
Черт побери!
— Про трон речи не было.
— Ну да, словами ты об этом не говорил.
Тут мне еще одна хорошая идея пришла.
— Можешь вырезать на нем номер?
— Легко, — ответила Флора, берясь за сделанную из самолетной обшивки стамеску. — Дай угадаю: единицу?
— Нет, — возразил я. Зачем же так в лоб. — Пусть будет двадцать три би.
— Случайное число? — удивилась Флора.
— Не совсем, — ответил я угрюмовато: не люблю, когда пристают с вопросами. — Для меня оно имеет большое значение.
— Это почему?
— Мое место на самолете.
— Из Лондона в Лос-Анджелес?
— Нет, в маленьком самолете, в том, который разбился.
«Океанских авиалиний».
Она рассмеялась мне в лицо.
— Не может быть.
— Почему не может быть?
— Самолетик был десятиместный.
Я остолбенел. И повторил слово в слово за Флорой:
— Не может быть.
— Ну как же. — Она посчитала на пальцах. — Себ. Гил. Джун. Миранда. Ральф. Я. Ты. Два места для моих друзей Смит и Фрая, они так и не прилетели в Лос-Анджелес. Пилот. Десять человек всего. — Она улыбнулась беззлобно: — Наверное, ты все-таки стукнулся головой.