– Красиво.
– Необычно.
– Интересно.
– Любопытно.
– Очаровательно.
Позже так это зрелище описывали родители, выстроившиеся вдоль дорожки. Но пока что они взирали в изумлении, как она прокладывает себе путь от входа до бальной площадки. Кто-то вспомнил, что мелькнула одна вспышка фотоаппарата, но и только. Она не была чьим-то ребенком. Она была девочкой, о которой они слышали. Проходя мимо них, она не старалась не встречаться с ними взглядом. Напротив, она смотрела прямо на них, поворачивая голову то в одну сторону, то в другую, улыбаясь как знакомым, как будто между ними было что-то общее, что-то грандиозное и великолепное. Некоторые отворачивались, испытывая неловкость, в которой не могли признаться себе сами; другие вдруг чувствовали опустошение, когда она отводила от них взгляд. Она представляла собой настолько поразительное зрелище, что не все сразу осознавали, что она явилась одна, без сопровождения – парад одного человека.
Я стоял на велосипеде поодаль и, как помню, смотрел на вихрь звезд, который мы называем Млечным Путем. Помню, как задумался над тем, видит ли она его тоже, или звезды оттуда незаметны из-за света фонарей.
Танцы проходили на теннисном корте, покрытом переносным паркетным полом. Она делала то же, что делают все на балу: танцевала. Под музыку Гая Греко и «Серенейдерс» она танцевала медленные и быстрые танцы. Широко разводила руки, откидывала назад голову, закрывала глаза, показывая всем, насколько она наслаждается танцем. С ней конечно же не заговаривали, но не могли не бросать на нее взгляды поверх своих партнеров. В конце каждого номера она хлопала.
«Она одна», – повторяли себе собравшиеся, и действительно, она танцевала без пары, но почему-то с каждым разом это значило все меньше и меньше. Наступила ночь, за светом фонарей смешивались звуки кларнета и койота, волшебство бледно-голубых пиджаков и орхидей постепенно угасало, и собравшимся казалось, что они более одиноки, чем она.
Кто поддался первым? Никто не знает. Может, кто-то задел ее плечом у стола для пунша? Оторвал лепесток от ее цветка? (утверждали, что он с какого-то времени был не целым). Прошептал ей «Привет»? Одно верно: некий ученик по имени Реймонд Стадемейкер отважился пригласить ее на танец.
На взгляд большинства школьников, Реймонд Стадемейкер не был достоин даже открывать дверь в универмаг. Он не принадлежал ни к какой команде, не занимался ни в каком кружке. Он не посещал какие-либо мероприятия, не был записан ни в какой клуб. Успеваемость у него была средняя. Он не выделялся никакими особенностями, не проявлял себя как личность. Худой как щепка, он, казалось, с трудом справляется даже с грузом своего имени. И в самом деле, когда глаза всех присутствующих обратились на него, те немногие, кто мог вспомнить его имя, смотрели, нахмурившись, на его белый пиджак и шептали: «Реймонд Какой-то-там».