Перед тетушкой мы разыгрывали влюбленных, но тетушка полюбопытствовала, не изжога ли нас мучит. Эту видавшую виды особу мы не смогли обвести вокруг пальца. Она то и дело разглядывала свою племянницу против света и утверждала, что та бледна. Подчеркивала нашу разницу в возрасте и с большим знанием дела откровенно выведывала у нее, не испытывает ли она лишений в интимной супружеской жизни, пересыпая свои сомнения небезынтересными фактами из ее собственных отношений с покойным дядюшкой. Если верить этим фактам, могло показаться, будто бедняга дядюшка почил от чрезмерного увлечения той единственно стоящей областью супружеских утех, которых моя жена никогда не знала.
— У тебя, девочка, нет в жизни никаких радостей, — резюмировала тетушка свои наблюдения.
В конце концов она предложила посидеть с Малышкой, чтобы племянница могла хоть как-то развлечься. Одновременно милая старушка подвергла обстоятельной критике мою внешность и остатки былой красоты, сомневаясь, годен ли я в сопровождающие и не следует ли ей найти для племянницы кого-нибудь более подходящего.
Племянница сделала вид, будто тетушкино предложение провести вечер с нашим ребенком привело ее в сильнейший восторг. Это был бы прекрасный восторг, если б он не был таким истерическим. Подозреваю, что в ту минуту жена мечтала протанцевать со мной всю ночь с такой же силой, как пробудиться завтрашним утром с заячьей губой.
Был самый канун рождества. Лежал роскошный трехсантиметровый снег, и Малышка целый день каталась на санках с братьями Давидковыми. Страхи за ее слабое здоровье нас уже давно оставили. В тот день мы время от времени загоняли всю компанию к себе в дом, и нам удавалось накормить и переодеть их в сухое. Малышка росла, у нас оставалось множество детской одежды, которая отлично годилась мальчишкам и в порядке очередности переходила по старшинству от брата к брату. Из эмоциональной жизни Малышки ушла курица Каролина, и сейчас она любила старшего Давидека. Он чрезвычайно импонировал ей бойкостью нрава, отвагой, каким-то недетским рыцарством и весьма изощренными измышлениями любого озорства.
Мы уложили одичалую и взмыленную дочь спать и сразу же после телевизионной «Вечерней сказки» вышли из дому, чтобы успеть пригласить наших единственных друзей в единственное живенское ночное заведение — бар «Озирис».
Друзья с сожалением отказались. С одной стороны, они были не в состоянии так быстро обеспечить присмотр за детьми, с другой — выйдя из-под тетушкиной опеки, мы держались совсем как дипломаты двух враждующих государств, из которых ни один не имеет полномочий своего правительства первым объявить войну.