— Аднаааан! Я не была его любовницей…Аднан. Я не знаю никакого Адаса! Пожалуйста! Я умоляю тебя! Поверь мне! Я не знаююю его! Не знаюююю!
От отчаяния я сжимала пальцы и ногти больно впивались мне в кожу. Все. Он больше на меня не смотрел. А я… я даже не знала, что мне теперь делать. От ужаса меня беспощадно тошнило. Почувствовала болезненный удар в спину и поняла, что в меня кинули комья песка. Потом еще и еще. Нет, это не было больно, но меня все равно вскидывало от каждого такого удара. Словно это были те самые камни, которые мне пообещал Аднан и они ранили саму душу, не только тело. Я обернулась туда, откуда летел песок. Это были бедуинские женщины. Они сбились в кучу, Среди них я увидела и совсем молоденьких девушек, а так же Амину. Она не бросала в меня песок, а смотрела глазами наполненными слезами.
А Гульшат дернула ее за плечо и сунула ей в руку комок. Девочка отшвырнула его с сторону и получила от старухи пощечину.
Тетка Амины сделала шаг вперед и схватив еще один комок швырнула мне прямо в лицо. Песок засыпал глаза и попал в рану на губе, заскрипел во рту битым стеклом.
— Грязная шармута! Из-за тебя погибли наши мужья и сыновья! Шлюха Асада! Смерть вонючей шлюхе! Я разобью тебе голову завтра. Я буду той, кто убьет тебя! Слышишь, тварь? Завтра я размозжу тебе череп!
— Уймись, Гульшат! Приговор еще не оглашен. Давай. Пошла отсюда и куриц своих уводи. Раскудахтались здесь. Делом займитесь. Вам работу найти?
Голос Рифата заставил женщину замолчать, он кивнул бедуинам, которые держали меня под руки.
— Что стали? Ждете самосуда? Вам что приказали? Отведите в яму и охраняйте. Чтоб волоска с головы не упало пока сам господин не прикажет. Ясно?
А сам протянул платок и сунул мне в руку. Черные глаза ничего не выражали и смотрели на меня как обычно…но я почему-то почувствовала исходящее от его слов тепло.
— Еще все может измениться. Не теряй надежды. Иногда он милостив. Может останешься в живых…если и правда не виновата.
Но я точно знала, что ко мне Аднан ибн Кадир милостив не будет. Я видела его взгляд. В этом взгляде не осталось ничего человеческого. Завтра утром меня казнят. Я в этом даже не сомневалась. Красивых сказок в жизни не бывает и глупых золушек обычно находят либо в сточной канаве, либо под слоем песка с разбитой головой…если меня вообще когда-нибудь здесь найдут.
Я лежала на каком-то куске картона, который бросили, видимо, уже давно на дно ямы. Здесь воняло сыростью и гнилью. А сама разодранная коробка еще хранила на себе темные пятна, и я с ужасом понимала, что это такое. Здесь держали до меня других приговорённых к смерти, возможно, жестоко избитых. От страха и паники меня бросало то в жар, то в холод. Сильно болела ушибленная скула и разбитая губа. Но я не чувствовала этой боли, точнее она меня не беспокоила, внутри болело намного сильнее. Словно я вдруг воспарила, взмыла к самым вершинам, коснулась кончиками пальцев золотистых нитей-лучей самого солнца, а потом вдруг упала вниз и, свернув шею, обездвиженная, с выпирающими через разодранную кожу, костями смотрю на солнце и понимаю, что нельзя было к нему лететь и тянуть руки. Я слишком никто, чтобы вдруг решить, что могу что-то значить для самого царя долины смерти.