Били, рвали землю подковы!
Свистели камчи!
Осыпался щебень с тропы!
Вверх! Вверх по склону шел и шел караван.
- Пошел! Пошел! - кричали коногоны.
- Ач! Ач! Ач! - кричали погонщики верблюдов.
- Кайда барасен - Куда едешь? -спрашивал старый киргиз, сидя у своей юрты при дороге.
- Далеко, наверх, на джайлау,- отвечали мы.
* * *
Мы шли целый день, поднимаясь вверх. Как всегда, в первый день пути многое не ладилось, дурили лошади, падали вьюки.
Я строго следил за тем, чтобы никто не отставал. Ведь мы ступили туда, где орудовала банда басмачей;
Поэтому, как только я недосчитывал кого-нибудь, мне приходилось останавливать караван.
В первый раз мне пришлось задержать всех из-за отставшего Бориса. Я сделал ему выговор, но он отстал второй раз, ему встретился интересный богомол, затем он отстал в третий раз, и когда я ему сказал, чтобы это было в последний раз, он возразил, что приехал заниматься наукой и что его задерживают важные дела, он «собирает интересные объекты». Я ответил, что все собирают интересные объекты, но никто не срывает работу другим, и если он еще раз отстанет, то я попрошу его покинуть нашу экспедицию.
- Да не волнуйтесь, шеф,- сказал Димка,- если его какой-либо басмач придавит, я тому басмачу ручку поцелую.
Единственный, кто не возмущался, когда случались задержки,- это кинооператор. Он сейчас же начинал рассказывать.
- Знаете,- говорил он,- какие бывают режиссеры? Вот, например, один, не буду называть фамилию, все его знают. На съемке шум, гам, кричит на известную артистку, свою собственную жену, чуть не матом: «Я не могу! Это ад! Кругом идиоты! Кто одел римского воина в татарский панцирь?!» -И раз! Раз! Рвет на себе рубашку. В следующий раз опять крик, шум. Ну, думаю, полетела рубашка! Ничего подобного! Оказывается на нем какая-то парижская замшевая курточка. С тех пор, как чуть что, я прихожу к его жене и говорю: «Слушай, Тамара! Если ты хочешь, чтобы я работал с твоим мужем, одевай его всегда в замшевую курточку!..»
Рассказы нашего кинооператора замечательны тем, что он говорит в основном о себе, реже о своих друзьях и уж, конечно, все эти друзья знаменитости: министры, послы, великие ученые. Ниже заслуженных артистов и профессоров он в своих рассказах никогда не опускался.
На Ксению, или, как ее у нас зовут, на Ксюшу, всегда приятно посмотреть, она прямо сияет. Из-за нее возник спор между Димой, Борисом и кинооператором, каждый из них хочет, чтобы Ксения помогала именно ему.
Вечером мы остановились на берегу шумного ручья.
Стемнело. Горел костер. В свете его выступали деревья, на воде плясали блики… Лошади хрустели травой, то появляясь в освещенном пространстве, то уходя в темноту. Мы все, усталые и притихшие, сидели у огня и ждали. А в казане булькал суп, распространяя вкусный запах.