Да и вон, аж красная дорожка бежит вдалеке. Интересно, к кому она его приведет, а? Щас посмотрим. Пока еще не совсем труп? А впихнем его вот сюда, дверь-то не заперта, засов, щеколда, открываем и…
– В рот тебя конем, – Морхольд вздрогнул от пробежавшей по спине дрожи. – Уроды.
Дыба. Очаг на полу, выложенный камнями, прямо под ней. Хрень, похожая на вертел, установленная на колеса от тачек. Клещи, хлысты с крючьями, киянки, острый металл всего подряд, от садовых ножниц до никелированной стали хирургических инструментов. И пятна, старые и новые, бурые, коричневые и красноватые, до конца не стертые с пола.
Он пихнул умирающего и хрипящего охранника в угол, взял кувалду и размозжил ему колени. Мало ли, стоило перестраховаться. Ну и заодно раскрошил обе челюсти. Поправил балахон, перекинул дробовик за спину и вооружился АКСУ охранника, забрав подсумок с магазинами. Нормально, повоюет. Бдение еще идет.
Неладное Морхольд заподозрил, только войдя по дорожке в развилку основного хода. К стене, размазав красное, привалился охранник, заливший все кровью из вскрытого горла.
– Интересно… – поделился Морхольд и дальше шел осторожнее. Мало ли, вдруг там, впереди, ждет неведомый мститель, что легко примет его за одного из местных.
Так… Кровь с клинка вошедший не вытирал, а если и вытирал, то не очень тщательно. Капля тут, капелька там и еще одна, видать, последняя – у очень уж добротной двери.
Ничего страшного Морхольд не углядел, как ни старался, в прицельную рамку АКСУ. Приклад к плечу – и пошел внутрь через алые портьеры, закрывающие вход, чуть колышущиеся от сквозняка из вентиляции. Бархат тяжело и сыро качнулся, едва не прижавшись к лицу, чуть разошелся, выпуская наружу еле уловимый вздох – как стон, как выходящий из разрубленной трахеи воздух. Пахли портьеры дымом, табаком, жареным и сырым мясом, недавней кровью.
Внутрь возможной берлоги брата Кеши Морхольд почти втек, не шумя и ничем себя не выдавая. Прямо, по сторонам, шаг в сторону, пригнуться, стволом перед собой… Что у нас тут?
Самый настоящий кабинет – точно резиденция губернатора или офис нотариуса. Бывал в таких Морхольд до Войны, еще тогда поражаясь человеческой гордыне, глупости и чванству. Полированный огромный стол, деревянные узорные панели по стенам, ковер в палец толщиной на полу, кресла с золотом – таким только во дворце стоять. По стенам – полки с огромными папками, какими-то мещански-блестящими безделушками, от графина с пробкой-рюмкой до малахитового письменного прибора вдобавок к стоящему на столе. Роспись по стенам шла куда тоньше и художественнее, чем в коридорах, да и тематика оказалась странной. Все бесы да бесы, искушающие плоть… тонких и очень женственных юношей. И даже искусивших до состояния, когда хотелось сплюнуть и пройтись по стене очередью, наблюдая содомский грех между поистине ангельским отроком и двумя свиноподобными демонами, на лицах которых явственно угадывались раздвоенные бороды братьев-сектантов.