— Когда это произошло? — спрашивает отец.
— Позавчера утром. Пошел в ванную умываться, оставил на тумбочке. Прихожу — часов нет.
— В милицию сообщил?
— Нет. Потому и пришел, посоветоваться. Сообщать или нет?
— Всегда ты был глуп, — вздыхает дед. — Чего ждешь? В общежитии завелся вор, а ты рассусоливаешь.
— Дело в том… — на лице дяди Атанаса появляется страдальческое выражение. — Не знаю, что делать, да и вообще надо ли. Часы, конечно, жалко, память от Юли, надпись есть на крышке… С другой стороны, если сообщить, подозрение падает на моих ребят, и начнется… Ну, и ни туда, ни сюда.
Дядя пьет вино и забывает о еде. Он выглядит совсем убитым. «Его ребята» — студенты из общежития.
— Вор есть вор, — говорит отец. — И думать тут нечего. Если сейчас ему пройдет даром, он украдет во второй и в третий раз. А если придет милиция, может, и испугается. Даже если его не найдут, все равно будет толк.
— Да, но ты представляешь себе, какой поднимется скандал? Вор среди ребят, это ужасно.
— Может быть, это и не они, — говорит мама. — Бывают же у вас и посторонние.
— Все равно, в общежитии случилось. И какие там посторонние. Восьми часов не было, когда я пошел умываться. — Дядя поглядывает на отца, но тот молчит и пожимает плечами. — Стефан, я думаю, что знаю, кто это, не лучше ли поговорить с ними, а? Может, вернут часы, и шума не будет, а? А то, представляешь себе, что будет, и это сейчас, перед летней сессией! Как раз ребята садятся заниматься.
— Ну тогда делай, как находишь нужным.
— Правда? — загорается дядя Атанас. — Я так и знал, что ты мне скажешь то же самое. Даже если часы и не найдутся, мир в конце концов не провалится… А если хочешь знать, такие все хорошие ребята. Вчера у одного был день рождения, так я им разрешил петь в столовой до одиннадцати. И сам спел один чардаш. Видели бы вы, сколько мне хлопали…
Дядя Атанас наклоняется над тарелкой и забывает про часы. Он начинает доказывать, что комендант общежития играет важную роль в жизни студентов. Он, например, не только следит за тишиной и порядком, кроме прочих своих обязанностей, но и учит своих ребят хорошим манерам — как держать нож и вилку, и уступать в автобусе места дамам. С этой целью он не меньше раза в день ездит с ребятами до центра и обратно.
Тот еще экземпляр мой дядюшка. Нашел себе призвание — что-то среднее между хозяйственным деятелем и педагогом. Ничего ему больше и не надо. А прошлое у него довольно бурное. В юности и он не знал, чего хочет. Учился до седьмого класса, потом, в то время, как отец занимался революцией, завел торговлю металлической галантереей и мануфактурой, сначала по мелочи, потом покрупнее, разбогател, женился на какой-то красавице, и все это за шесть — семь лет. В начале войны дядюшкин компаньон его облапошил, и он за два месяца разорился. Сбежал в Венгрию от кредиторов. Жена выхлопотала развод, потому что он стал человеком без будущего, а он вернулся через три года и привез жену-венгерку, Юлю, устроился работать закупщиком в немецкую зерновую фирму. Потом пришло большое несчастье: во время бомбардировки, весной 1944 года, Юля была убита. Он сам четыре месяца лежал в больнице со сломанным бедром. Даже хотел покончить с собой, не мог пережить смерти Юли.