— Богохульник, — змеем прошипел рассерженный «шериф», не поднимая, впрочем, бучи в трактире, чтобы не привлекать внимания к нашей компашке.
Потребуй кто сейчас от принца знак Первоматери изобразить, что он-парень делать будет? Если ты в бегах, то первое правило безопасности за завтраком — сиди и не отсвечивай.
Увы, эту сакраментальную истину Фиилор попрал мгновенно. Едва хлебнув местного аналога кваса, принц, обряженный в девичье платье, закашлялся, его глаза закатились, и с тихим стоном: «Ключи! Они сияют, жгут, ждут!» его радильярское высочество стекло со скамьи. На пол он не прилег только потому, что жрец подхватил и, возведя очи горе, поволок свою ношу обратно в комнаты.
Я торопливо дохлебала молоко и засунула за щеку последний кусочек горбушки. В трактире по-прежнему было спокойно, словно не откалывал коленца переодетый парень и не пел менестрель-выпивоха ничего еретического. Или его никто не слыхал?
— Эй, старик, хватит бренчать, спой чего-нибудь! — в доказательство моих невероятных предположений послышался из угла сиплый заказ от компашки наемников.
Сизоносый угодливо закивал и запел какую-то песню на два притопа, три прихлопа из жизни заказчиков. Дабл-Кей терпеливо дождались окончания похабной песенки и направились к старику. Разговор был тихим, но как отчаянно мотал головой старый хрыч, как крестился, то есть рисовал перед грудью круги с чертой — щит и меч Первоотца, я вполне уловила.
— Не помнит ничего о том, что пел, — хмуро пояснил Керт, досадливо поморщившись на опасливый взгляд менестреля-склеротика. — Не понимаю.
— Может, жрец знает больше? Спросим его. Заодно проверим, не окочурился ли после припадка принц, — предложила я новый план.
Мы вернулись наверх в комнаты. Постучались к высочеству. «Шериф» открыл почти сразу, не мрачный, но какой-то задумчиво-насупленный. Фиилор виновато шмыгал носом. Он сидел на кровати, нахохлившись воробышком, и кутался в одеяло. Сдернутый черный парик валялся на полу.
— Ты как?
— Холодно, — пожаловался принц. — У меня бывает: как накатит, потом полдня знобит, никак согреться не могу.
— Тогда тебе горячего надо поесть, — заметил Кирт.
— Не могу, в горло не лезет ничего, кроме воды, — еще разок шмыгнул носом принц и спрятался в одеяле, отчаянно краснея. А кому приятно выглядеть кисейной барышней, если ты не девица, да еще перед девушкой с лицом собственной невесты?
Мы сели где придется, то есть на лавку у окна и на сундук. Парни доложили про провалы в памяти у менестреля. Жрец только фыркнул, не выказав ни малейшего удивления. Кажется, у него было что сказать по поводу услышанной баллады. Однако захочет ли? Ура, захотел!