— Марьяша, я тебя люблю, а не весь мир, — сказала Ника и прижала руки к щекам, — не слушай, я мелю. Нет, я не вру. Но я так.
— Я думала, пусть оно немножко хотя бы забудется. Ника… я ведь даже не знаю, кто из них, от кого я.
— О, Господи. Ты, так ты тогда?
— Сказал Пашка да? — мрачно усмехнулась Марьяна, — трепло долговязое.
— Ну и сказал. Не отцу же говорить.
— Извини. Ты права, он щенок совсем. Куда ж мне его еще мучить?
Своими бедами. В общем, когда месячные не пришли, я к врачу пошла, в Симфе. Фамилию выдумала, и адрес. А врачиха мне говорит, как вы мне надоели, ты хоть бы адрес придумала правильный, нет такого дома, на той улице. И я лежу, красная, думаю, плевать, главное, чтоб просто задержка. В общем, нет.
— И Токай вдруг случайно? Вы встретились?
— Нет. Я сама его нашла. На базаре, где фарца. Я пришла и его позвала в сторону. Ника, он меня отвез в клинику. Заплатил. И забрал меня тоже он. Ничего не спрашивал, сказал — надо будет, вот телефон, звони. Понимаешь, какой он? Другой бы. Сказал бы да ты просто грязь, шалава. А он…
— Бедная ты, бедная. Как же досталось тебе. Марьяша, ну всякое бывает, надо подождать. Я же знаю, и Пашка не стал бы тебя мучить, ждал бы. Марьяна сделала рукой отстраняющий жест.
— Подожди. У меня мозги не на месте были. Я толком не могла вообще ничего. Думать.
— Я понимаю. Да.
— А еще я знала, что Токай из самых деловых. Кто же не знает Токая. Когда он спросил, откуда и где живу, я не стала говорить, про Ястребинку. Сказала, Низовое. А про вас промолчала. На всякий случай. И потом тоже, когда мы с ним…
— Мы знаем, Марьяш. Поселок все видит. Пашка в курсе, что тебя забирал на джипе какой-то не местный. Только умный он, личность свою не светил.
— Ясно. Ника вспомнила, как задумчиво улыбался, как прижимал теплые губы к ее руке, целуя. Умный, красивый, заботливый и, ах да — еще крутой.
Очаровательный. Даже ей было с ним приятно, а что говорить о бедной замученной девчонке, на десять лет младше.
— Я уже подумала, наверное, все позади, и теперь всех мне мучений — только выбрать. Или с вами остаться или сказать, наконец — ухожу и буду с Токаем. И тут вдруг Беляш. Когда я с треснутой ногой, помнишь? Ко мне в больницу пришла Ласочка. Я чуть язык не откусила себе. Ну, представь. Эта сволочь пришла, с цветочками. Навестить, значит. А как раз вы уехали тогда. Почти ночь. Она села, ногу на ногу и болтает что-то, я говорю, ты уходи, видеть тебя не хочу. Она смеется. Ну, я тогда сказала, если не хочешь с Токаем поругаться, уходи отсюда. И она как вскинулась, аж зашипела. Вскочила, и мне на тумбочку фотку. И снова смеется, уже будто истерика с ней. А вот говорит, подавись, и матом на меня. Видишь, какие картиночки? А как думаешь, папенька с сыночком обрадуются, когда я им покажу сто фоток, и на всех любимую девочку Марьяшу в разных позах… И еще шипит мне, пальцем тычет и шипит — а ты тут улыбаешься… Я фотку взяла. Я там, правда, я улыбаюсь! Будто мне нравится! Она крикнула. Вода продолжала мерно и ласково укладывать себя на песок, все так же празднично сверкая. Мирно гудели пчелы.