— Тетя Валя, ой, мне уже надо идти, — заторопилась Ника и ткнула пальцем в случайные банки, — икры вот кабачковой, пять штук, и еще хлеба, и чаю три пачки. На пороге отдала Пашке рюкзак. Тетки в магазине жужжали, не умолкая, и не уходили, поджидали новых покупателей, чтоб пересказать услышанное. Ника нашла глазами Ваграмчика, кивнув, помахала ему рукой. Тот запылал ушами, сел на колченогий стул, опуская голову на тонкой, как черная ветка, шее.
Шли навстречу солнцу, оно уже торчало выше линии взгляда, зажигая на гладкой воде дрожащие плавленым серебром кляксы. Пашка слушал Никин отчет, довольно ржал, перекидывая рюкзак из одной руки в другую. Потом посерьезнел.
— Значит и Ваграшка-армяшка эту нечисть видел, не только ты.
— Еще Ласочка видела, — напомнила Ника, — а ты решил, мне от страха примерещилось, что ли?
— Ну, кто вас, баб, знает, — покаялся Пашка, — вы же такие, мужикам непонятные. Придумаете какую-то хрень и после носитесь с ней, ой, боюся-боюся.
— Ну, тебя. Я не верю, что ты мне не веришь. Ну… я хотела сказать, ты мне веришь, а прикидываешься, что не веришь, а я и не верю, что ты… Блин!
— Вот! Я про это и говорю. С вами все мозги сломаешь. Но если его уже многие видели, Ника, я тебе присмотрю собаку. Будешь ходить, как та дама с волкодавом. Ты каких собак любишь?
— Левреток, — мрачно отозвалась обиженная Ника, — чтоб ножки тоненькие и дрожали. И лаяла так — ававаф…
— Угу. Понял. Я тебе ньюфа найду. Прикинь, вырастет мордой до плеча.
— А кормить его чем? Безголовыми птицами?
— Не! Ньюф от жары сдохнет. О, тебе булика надо! У бультерьеров такая рожа отвратная, любой призрак в штаны наделает!
— Какие там у него штаны? Капюшон есть, видела.
— Ну, в капюшон, — резонно ответил Пашка.
Мимо недостроя прошли молча. Спящий все так же валялся, раззявив черный рот на багровом лице. Будто мертвый, подумала Ника брезгливо, а вдруг и правда, помер, что делать тогда? И выдохнула с облегчением, когда тот снова дернул рукой.
— Паш, а этот мальчик, Ваграм, он кто?
— Ваграшка? Та. Прибился в поселок пару лет назад. Живет у тетки, она старая и глухая, как пень. Пацаны говорили, она и неродная ему тетка. У него мать умерла, а батя женился на другой. Уехали на север, давно уже. А потом хоба — приезжает, значит, мачеха его — с новым мужем. Оказалось, батя его свалил, никто не знает куда, потом бумаги прислал, на развод. Так что приехал Ваграмчик с мачехой и отчимом. Пожили у тетки, потом поехали обратно, а он сбежал по дороге и вернулся. Теперь тут подай-принеси, на стройках подрабатывает. В сезон грузчиком в ресторанах.