Светлые брови поднялись, потом слегка сошлись на переносице. Легко ступая по колючим куртинкам, Фотий пошел по траве от машины. Идти было неудобно, между травяных кочек застыли прокаленные зноем вмятины от коровьих следов, высокие стебли хлестали по голым коленям. Иногда подошвы старых мокасинов проскальзывали, сминая непослушные пучки травы, которая, казалось, никогда не оживет.
Из-под ног прыскали неутомимые кузнечики. Вся степь скрипела их бесконечной песней, будто сама жара пела, толкаясь в уши и высушивая рот. Он отошел по целине довольно далеко, машина отсюда казалась спичечным коробком, а белую полосу дороги скрыла трава. Впереди торчали жилистые кусты шиповника и пара поникших маслинок с серебристыми остриями листьев, указывающих на землю. Одна из маслинок росла внутри небольшого, не видимого с дороги овражка.
Фотий, оскальзываясь, спустился к его краю и медленно пошел вдоль осыпающейся глины, внимательно оглядывая извилистый разлом. И наконец, остановился возле канавы, прорытой от овражка чуть в сторону. Канава была пунктирно прикрыта сухими ветками, брошенными поперек. На краю рассыпанная глина с пластами дерна — только то, что пучки травы не торчали вертикально вверх, а валялись плашмя, указывало — это вынутая при рытье земля. Сунув руки в карманы шортов, Фотий покачался на подошвах, раздумывая. Дошел к тому месту, где земляные работы заканчивались.
Поддел носком большую ветку с уже подвяленной серой листвой. И сел на корточки, вытягивая шею. Рядом с веткой была выброшена еще почва, круглыми комками вперемешку с пыльными кристаллами гипса. И забросанная сухой травой, канавка, уже совсем узкая, не шире пары ладоней, но глубокая, вильнув, продолжалась. Снова поднявшись, он прошел до того места, где вырытый участок заканчивался, ограниченный выбеленным валуном. Он был совсем один в раскаленной степи. Далеко позади осталась дорога. Внизу — море, с тонкой ниткой прибоя на желтой полоске песка, уходящей вправо, где расставлены были почти под скалами пляжные зонтики Ястребинки, отсюда — не больше пятикопеечных монеток. И прямо под маленькой человеческой фигуркой выползал на пляж недостроенный дом Беляша — плоская бетонная крыша на толстых бетонных столбах. Покосившиеся столбики бывшего забора, отсюда как белые спички, а сетку рабицу уже унесли шустрые собиратели металлолома, как и все железное, что можно было отковырять. Сверху дом казался брошенной игрушкой, недоделанным кубиком из серого картона. Фотий еще раз осмотрел бухту и степь, и пошел обратно, о чем-то раздумывая и время от времени досадливо хмурясь.