— Тебе надо съездить домой. Побудь с Женькой, с мамой. Умаялась ты тут в рабочем старье. И они скучают. Мама звонила вчера и Ника чуть не заплакала, когда Женька, сопя в трубку, сказал:
— К тебе хочу. Купаться.
— Женечка, да тут мороз, ветер знаешь какой?
— Нет, — сурово ответил сын, — нету мороза. Там же море. И Паша. И Ника его вполне поняла. Какой-такой мороз в прекрасном краю, где море и загорелый Пашка. Может и правда, поехать на недельку? Фотий ушел за угол, гремел там чем-то. Высунувшись, перекричал налетающий порывами ветер:
— Марьяшку через три дня забираем. Даже Павел согласился еще побыть, не сбежит, как она вернется. Нормально, поезжай. Вытащил длинные доски, шмякнул их наземь.
— Синоптики обещали снегопады. Может дорогу занести совсем. Думай, Ника.
— А ты? — она подошла и прислонилась к его куртке. Он повернулся, отгораживая ее от ветра.
— Поскучаю и помру.
— Ой, ну тебя. Он улыбнулся:
— Буду работать. В апреле Мишаня приедет, тогда тебе тут надо.
Привезет свою Марину, станет предложение делать. Под абрикосами.
Снова на ней жениться хочет.
— А я при чем?
— Сказал, ты на него вдохновляющее действуешь. Сказал, у тебя энергетика светлая. Будет питаться.
— Вампир какой. Ладно, Мишане можно. Он хороший. Фотий осматривал доски, придерживая Нику, делал шаг в одну сторону, в другую, и она послушно топталась, то выглядывая из-за локтя, то задирая голову, чтоб посмотреть на его лицо.
— Соскучилась я по Женьке. И по девочкам. Ника вспомнила последние Васькины новости.
— Куся, — кричала та в телефон, радостным голосом тоскующей лебедицы, — Кусинька, я замуж выхожу! Куся, а твои босолапки, беленькие такие с ремешочками, они какого размера? Не тридцать пятого, не? Знаю, что у тебя тридцать седьмой, ну думаю, а вдруг.
Папа сказал, в «Меридиане» закажем столики, ты свою Тину Дивановну обязательно бери, я в нее буду бросаться букетом, Куся! Я бы в тебя бросилась, но твой Фотий, он же меня убьет тогда. Куся, я еще чего подумала, когда тебе будет сорок пять, а ему сколько же это будет?
Нет, нет, я так. Ты не думай, он хорошо сохранится. Наверное. Ты ему давай витамины, поняла? Я тут папе купила, гертон… герон… ой, не помню, в общем, для дядек. Какой жених? Мой? Как в смысле кто?
А-а-а, ты может, даже, и знаешь, двоюродный брат жены брата Холика, с которым я когда-то… ну ты поняла. Да неважно. Главное, я тут достала же! Щас, щас, где тут, ага — ламе-букле и шанжан. Кусинька, я не знаю, с какой стороны у этого шанжана ламе, а с какой букле, но таа-ак краси-и-о-во-о! Белое и все сверкает переливами. Кого как зовут? А, ну так Криничка зовут. Почему кликуха, это фамилие у него такое. Ой… Куся… Это, что ли, я стану теперь Василина Криничка?