— Иди лесом, — обиделась Ленка по привычке и тут же спохватилась, — а, спасибо, да.
— Наздоровьячко! — прокричала Светка, — цалую! Чмок-чмок-чмок!
— О-о-о, — выдохнула Ленка, когда выкопав в серванте коробку, вернулась в комнату, снова подперла двери креслом и открыла глянцевую крышку. В хрустящей полупрозрачной бумаге лежали туфельки, черные, с острым носочком, высокой пяточкой, и перепонкой по щиколотке. Легонькие, с острым тоненьким каблучком. И с ажурной колготиной, которую Ленка натянула до колена — померить туфлю, самое вот что надо.
Так в одной туфельке, она и поскакала к двери, за которой опять зазвонил телефон. Снова произвела манипуляции с креслом и села на диван, снимая трубку.
— Леночка, — нервно сказала мама, — ох, я вся извелась просто. Столько работы. Это хорошо еще, что каникулы и праздник, тут никого, в архивах, а мне открывают, и я спокойно работаю. Папа улетел, тьфу тьфу, вроде бы нормально. А у меня что-то стали сильно болеть суставы, прямо еле хожу. И сердце, сердце совершенно не на месте, пью корвалол с утра до вечера.
— Мам, ну ты может в поликлинику сходи там? — покорно посоветовала Ленка, вспоминая светкино, вроде бы, циничное, но верное — а мама снова чем-нибудь заболеет…
— Еще чего, — страдальчески открестилась мама, — у меня есть разве время? Ты на каникулах, совсем одна там. С этой вот… А сегодня, доча, ты сегодня я надеюсь, никуда не пойдешь?
— Почему?
— Что почему?
— Почему сегодня я никуда, мам? Сегодня праздник. Как раз сегодня все куда-то ходят.
— Ох, ну какая ты бываешь нудная, Лена! Я просто понадеялась, что раз в жизни мне не придется за тебя волноваться!
— Да не волнуйся, мам. Я к Оле пойду, мы ну, не знаю, может, у нее посидим просто.
Мама молчала и Ленка добавила зачем-то:
— Может, я у нее переночую. В честь праздника.
— Ну, я не знаю. Я и позвонить не смогу, нас тут коллеги пригласили в кафе, на весь вечер. Тут мои старые подружки, тетя Вера и Анечка.
— Конечно, иди, мам, — поспешно сказала Ленка, аккуратно скидывая туфельку, — иди, и не волнуйся.
— Как это не волноваться? — удивилась мама.
Ленка закатила глаза.
— Мам, пока. Целую.
Следующий звонок Ленка уже сделала сама, поглядывая на часы и кусая накрашенные губы.
— Оль? Слушай, я не смогу, с вами сегодня. Ну, извини, да. А ты одна сейчас? А когда Семки? Слушай, я давай прибегу, на полчасика. Ну, мне надо, оставить у тебя вот. Сапоги и сумку. Расскажу. Конечно.
Все больше волнуясь, она положила трубку и встала посреди комнаты, рассматривая себя в длинном зеркале старого трюмо.
Синее с широкой расписной каймой платье, туго стянутое перекрещенным шнуром. Тонкие ажурные колготки, туфельки, блестящие острыми носиками. Пышная копна волос, испуганные карие глаза с длинно наведенными ресницами (девочка с глазами хлоп-хлоп, вспомнила Ленка) и пухлые губы в карамельно-розовой помаде.