Через солнечную дорогу протарахтела рыбацкая лодочка, поднялась на дыбы и упала в поднятую собой яркую волну. Пошла выписывать по серебру и золоту воды пенные вензеля.
— Это Хамелеон. Гора называется так. А когда вечер, он бывает совсем золотой. И как вот бронза. Ну и Кара-Даг, ты знаешь, да?
— Знаю, — подавленно сказала Ленка, вспоминая, как они проезжали мимо, разглядывая шумную толпу в летних одежках. Папа их вез. На машине. И увез дальше, куда и хотели по серпантину южного берега, чтоб увидеть побольше всего, за один раз. Она бы сказала сейчас Валику, о том, что были дураки, неслись, как на пожар, а получается — все мимо. Но начинать придется с того, что их вез папа. Который и его отец тоже.
И она промолчала, глядя на бухту и двух каменных драконов по краям зеленой воды, полной драгоценного блеска.
— Жалко, что тебе ехать, — они медленно шли по верхней дороге, возвращаясь в поселок с другой стороны, — тут всегда красота, и вечером тоже. А еще можно уйти на Кара-Даг, там бухты, тайные. В них черные камни. А если в другую сторону, там один сплошной свет, я бы тебе показал. Все-все. Ты рисовать не умеешь?
— Нет.
— Эх. А то бы нарисовала. Я тоже не умею.
— Семейное, — сказала Ленка.
Валик хмыкнул, улыбаясь.
— Я не хотел ехать. Мне там нормально было, все ходы-выходы знал, нычки, места всякие тайные. Это ж самая окраина города, с дома выйдешь и через дорогу лес, горки. Ну, дружбаны там остались. Но мать уломала, конечно. И потом, чего, помирать, что ли? Вдруг и правда, станет лучше. Она обрадуется. А теперь я тут живу и кайф такой, тут. Ну, я еще мало где был, вот на Хамелеона надо слазить, там по самой спине тропинка, прикинь, в обе стороны вниз море. И высоко. А еще гора Клементьева, там планеры и самолеты. Дельтапланы. Я уже познакомился с пацанами с секции, обещали что полетаем. О!
Из переулка, укрытого старыми акациями с поредевшей лимонного цвета листвой вышел пятнистый кот, вздел тощий хвост и, заорав, пошел навстречу.
— Привет, Боцман. Ты подожди, ясно? Видишь, я занят, гости у меня. Приду после завтрака.
Валик, присев на корточки, погладил кота, встал, смеясь.
— Ну, поперли толпой. Сказал же, потом приду!
За пятнистым Боцманом из-за деревьев вывалилась целая стая. Рыжие, белые, полосатые и один совсем маленький — черный. Мяукая и оря, окружили, пихаясь носами и шоркая боками по Ленкиным сапожкам.
— Тетя Маша им оставляет пожрать. Я потом забираю. Со мной Петька ходит, и Валечка. Мелкие, но важные, умереть не встать. Петька тащит кулек, а Валечка кыскает. Смешные.