— Спасибо. В общем, мне нужно позвонить, брату. А я не знаю номера. Ну, и я хотела, чтоб вы его позвали. Как доктор, понимаете? Так, на всякий случай, а то вдруг там строго.
Гена, покачивая ногой в сером носке, внимательно выслушал Ленкин рассказ о путевке, и о том, что приехала на два дня раньше и вот завтра Новый год, а она даже не знает, вдруг Валика там нету вовсе.
— Подожди, — прервал, наливая себе полный стакан и поднимая его над столом. Повел, салютуя, и выпил, заел кусочком рыбы.
— Я не понял. У тебя, говоришь, путевка со второго? А сегодня — тридцатое. Если его нет, тебе два дня кантоваться где-то. Ну и приехала бы второго, а?
— А праздник? — удивилась Ленка, медленно вертя тарелку на колене, — Новый год же.
Гена бросил на стол скомканную салфетку. В кухне тихо скребся черный пес со смешным именем Кокоша. И в углу мягко сверкала огоньками елочка, вся в шариках.
Митяй, вспомнила Ленка, это сын у него — Митяй. И жена — Женя.
— Угу. Понял. Ты приехала, так рано, потому что хочешь Новый год — с ним. Так?
— Ну да.
— Ты выпей. Это совсем легкое винцо, лимонад скорее. И колбасу давай точи.
— Спасибо.
Он встал, одергивая рубашку, вытащенную из брюк. Прошел к столу у окна и, пошарив там, цыкнул.
— Справочник по больницам и санаториям на работе лежит. Так что, гуляем еще, Леночка-Еленочка, а через часок туда. Позвоню, выну из мироздания твоего златого братца.
Снова сел, придвигая свое кресло так, что его колени почти уперлись в Ленкины. Взял ее руку в свои, сжимая сильными пальцами.
— Не трепыхайся. Просто сидим. Удивительно мне это слышать и не особо понятно. Если конечно…
Он прервался, разглядывая ее, и вдруг усмехнулся. Ленке стало неуютно, и она отняла руку, взяла стакан, отпила, чтоб видел — для дела убрала.
— Знакомо ли тебе, моя девочка, такое иностранное слово — инцест?
— Что? — Ленка поставила стакан. И попыталась мысленно свистнуть, чтоб смелая пришла и помогла согнать мысли, которые разбежались. Она это слово знала, да. Но утренний скандал с мамой, поездка, всякие переживания — выбили из головы способность быстро припоминать и нормально думать.
— Я… Это болезнь, да?
— Проехали, — отмахнулся Гена. Он улыбался и что-то было внутри этой улыбки, будто он купил торт, и вот сейчас отрежет кусок и откусит, разевая рот во всю ширину.
— Еще налить? Если не найдешь своего хлопца, я тебя устрою, до второго числа. Идет? У меня сосед уехал на лыжах кататься. Переночуешь там. Это на пятом этаже.
Говорил и сам наклонялся все ниже, мягко кладя ладони на ее колени. Поблескивали глаза на темном против света лице. Будто их помазали маслом.