— Из вашего, да? Такие козлы.
— Завтра уезжают, — хрипло сказа Валик, — на ка-нику-лы. Тьфу ты.
И закашлялся, берясь рукой за грудь. Бледное лицо стало пятнистым, брови сошлись, показывая на переносице вертикальную черту. Ленка вскочила, хватая его за руку, но он отдернул, отворачиваясь.
— Валик? Панч. Ингалятор. Он где? Достать?
— Не надо, — со злостью сказал мальчик вполголоса. И полез на тропу, хватаясь за ветки одной рукой.
— Завтра? — переспросила Ленка, и дернула его за куртку, — да стой ты. Хватит уже, скажите гордые мы какие. Стой! Ты правильно молчал. Я таких знаю. Мы молчали, и правильно. Потому что еще не хватало.
— Угу. Ты еще вокруг меня тут… за… бегай.
— И забегаю!
Ленка держала его, и Панч дернулся раз, другой. И встал, нагибая голову, чтоб спрятать лицо.
— Валечка, — сказала она ласково, подтягивая его к себе, — слышишь, ты, брат драгоценный? Молчи. Ты прям думаешь, если бы не больной, то всех раскидал и типа сразу герой? Да они и здорового ножиками попишут или ногами отметелят. Будешь потом почки лечить. А если хочешь, так мы им сегодня нос утрем. Носы. Они же придут на танцы эти? Придут, да?
Он кивнул и Ленка кивнула в ответ.
— Тогда пойдем, я тебе по дороге расскажу. Ну, немножко.
Солнце усаживалось за черные зубцы Кара-Дага, делая их еще чернее и пуская впереди ребят длинные тени. А по другую сторону бухты сверкал золотом припадающий к темно-синей воде дракон Хамелеон. Валик шел, оступаясь с тропы, чтоб идти рядом, а не впереди, и Ленка временами хватала его за рукав и тут же отпускала, когда он независимо задирал подбородок. А потом уже забыл вырываться, слушая, что она говорит, блестя глазами и поправляя плотно сидящую на волосах кепку.
— Думаешь, чего, вот сработает оно?
Ленка уверенно кивнула.
— Да. Только музыку нужно, нормальную такую. Поставить, по времени. Ты найдешь?
— Ну… да. Найду, скажешь, какую. А думаешь…
— Так, — звонко сказала Ленка, волнуясь сама. И повела руками, надеясь объяснить.
— Вот ты сказал про бухту. И про меня, ну про художников еще. Ты это знаешь, что не все кулаками. Так? То есть, необязательно бить им морды. Но рты свои дурные они раскроют. Удивятся. И ты станешь — другой, понимаешь? Для них.
— Думаешь, поймут?
Ленка засмеялась, стараясь, чтоб смех был уверенным.
— Поймут. В любом разе мы с тобой повеселимся. Плохо, что ли? Считай, это продолжение моего тебе подарка.
— Считаю, — согласился Панч. И тоже засмеялся, к удовольствию Ленки уже совсем свободно, без злости и маеты.
— Получается, кепка как раз пригодилась, да?
— А то, — важно сказала Ленка.