Кепка пригодилась и дальше, до самого вечера Ленка ее не снимала. Ходила в суете, как тот Гаврош на картинке в истрепанной книжке, усмехалась сходству, разглядывая себя в случайных зеркалах, и вообще-то старалась не мелькать особенно, не соваться туда, где полно детишек и ребят постарше. В коридорах и кабинетах санатория «Ромашка», куда переехали жильцы «Ласточки» на время ремонта, было суетно и к Ленкиному удивлению, разболтанно, все ходили, как хотели, качались на стульях, трепля языками, кто-то бежал с гирляндами или кричал сердито, волоча картонные коробки.
А потом сообразила, что да — многие учителя уехали, потому что каникулы — раз, да еще дети вперемешку — из «Ромашки», да из «Ласточки» — два. Ну и — праздник.
Вечер начинался в восемь часов, вернее, в восемь все соберутся в столовой на ужин, а оттуда через час выйдут (парами, вспомнила Ленка слова Валика) по дорожкам парка в соседний корпус, где на отремонтированном первом этаже сверкал лампами и мишурой большой спортзал. У короткой стены на возвышении уже торчали коробки динамиков, а на столе, укрытом бархатной скатертью — магнитофон, большой и старый, и рядом с ним коробка с бобинами.
Все это Ленка увидела еще после обеда, когда они с Панчем сгоняли на разведку. И позже, отправив ее в медпункт на место ночевки, Валик убежал в суету, и попутно — добывать заказанную Ленкой музыку.
В коридоре шумели, покрикивал кто-то из взрослых, из столовой слышался звон посуды и скрежет столов.
Ленка села на кушетку, собираясь с мыслями. За окнами уже стемнело, и она порадовалась этому. Валик хотел прийти, после ужина, но Ленка велела ему идти в спортзал вместе со всеми.
— А то не выйдет, — сказала, уже начиная нервничать, — ну и на часы там смотри. Понял?
Она хотела, чтоб почти в полночь, но Панч уперся и покачал головой.
— Нет! Надо пораньше. Можно же пораньше, да?
— Главное, чтоб эти уроды там были, — кивнула Ленка, копаясь в сумке и вытаскивая из нее вещи.
— Та. Будут конечно.
— Панч, ты иди. Ужин там, все такое. Иди, в общем.
Он кивнул и ушел. А в двери тут же заглянула техничка, низенькая, как толстая девочка, любопытно оглядела разбросанное по одеялу добро — одежду, раскрытую косметичку, коробочки с недорогими тенями и всякие там карандашики и тюбики помады.
— Поела бы шла, — пропела выжидательно, вытирая краем серого халата руки, — а чего сидишь, температура у тебе? А. Ночевать оставили тута? Пална оставила? Ну, сиди тогда. И закрывай, а ключик туда вон, в кабинет и на доску.
— Да. Мне Вероника Павловна сказала. С наступающим вас.