— Ты… — он ослабил хватку и сел ровнее, задумываясь.
Ленка незаметно отклонялась, боясь, что пружины развопятся под задницей. И кажется, порвала колготки. Под коленом.
— Ты что? В первый раз, что ли? — Ганя сложился к коленям, нашарил бутылку и, откупорив, хлебнул. По темноте проплыл резкий запах.
— Ыыыхх.
Ленка вскочила, подаваясь к столу и хватая стакан, чайник.
— Воды. Я давай воды тебе, да? Запить.
— Ну… давай… — удивленно согласился Ганя, трудно ворочая языком.
Звеня носиком чайника о край стекла, Ленка налила полстакана какой-то воды, что оказалась в нем, и встала напротив, протягивая руку в темноту.
— Держи. У тебя что, закусить совсем нечем тут? Коль, ты напился. Напился, да?
Ганя выглотал воду и снова блеснула у еле видного лица запрокинутая бутылка.
— Не надо, — попросила Ленка, переминаясь и держась на расстоянии, чтоб не схватил, усадить снова, — мне идти уже, ты меня ведь проводишь?
В голове лениво развернулась лента из темных картинок, освещенных редкими фонарями. Улочка, пустая и черная, с зевами дворов и пугающими тенями, потом кусок уже городской улицы, с лаем собак и желтыми квадратиками окон, за которыми — тепло и телевизор, смеются. Или ругаются, но все равно, они — дома. А еще автомобильный мост пологим горбом, залитый светом узкий тротуар и редкие мимо машины. И она — одна, подламывает ноги на каблуках, а идти час целый, наверное.
Ленка еле слышно всхлипнула, пятясь к двери. Сдержалась и снова позвала, уже сердясь и звеня голосом:
— Я ухожу. Слышишь? Ты спать тут, что ли?
— Я? — удивился Ганя, ворочаясь и дзынькая пружинами, — я… да стой уже! Щас.
Она встала в двери, настороженно слушая, готовая рвануться и побежать. Но Ганя, повозившись, оторвался от койки, свет очертил широкое плечо в бугристой модной вязке, запутался в светлых кольцах коротких волос. Качнувшись, Ганя провез ладонью по лицу, выпрямился, смеясь.
— Вот еб. Кажись я готовченко уже.
— Коля, — ласково позвала Ленка, — пойдем, ты ж закоченеешь тут, если спать. Пойдем, там ветерок. И меня заодно. Проведешь. А то, как я одна, пристанут же.
Вместе они вышли из шаткой калитки, и пока Ганя, возясь в кустах и ругаясь, расстегивал штаны, чтоб поссать, Ленка неловко тыкая ключ, закрыла замок. Сунула ключ в потную руку кавалера и, подхватив его под локоть, потащила от сказочной избушки в сторону далекой, залитой светом улицы.
Через полчаса топталась в подъезде, дрожащими руками поправляя юбку и свитерок, одергивая короткую курточку. Вынула из кармана пудреницу, но в тусклом свете зарешеченной лампочки ничего не разглядела. Облизала горящие губы и, вздохнув, открыла двери своим ключом.