Васька лежал на продавленном диване, мрачно смотрел в побеленный потолок, не стараясь освободиться от тугой веревки, которой кто-то не слишком умело стянул ему кисти рук и ноги над грязными ботинками. У окна, загораживая свет, стоял сутулый мужчина, покашливал, временами чертыхаясь. Еще двое, пропустив Ирину, вышли на крыльцо, слушали там, не закрывая дверей.
— Доктор, что ли? — мрачно спросил стоящий у окна.
— Из города, — кивнула Ирина, подтаскивая шаткий стул и садясь. Дернула куртку, чтоб прикрыть мятую футболку.
— Ты же Андрюхи Корсака жена! — узнал собеседник, но не возмутился, а наоборот, заулыбался с облегчением, — ну, слава Богу, дочка. Ты уж поглянь, опамятует или придется в дурку идиота ложить. Ленку жалко, конечно, но сама виновата, давно б уже послала его, алкаша, а все вожжается. Вот увидишь, как встанет, прискачет снова спасать. Что?
— Я говорю, ну и глупо, — перевела Ирина свой короткий и злой эпитет.
Мужчина кивнул, возя рукой по подоконнику.
— Соглашуся. Но то ее дело. Так?
— Чего хочешь? — мрачно вступил в диалог плененный Василий, — шо, порадоваться пришла, да? Как вы нас, мужиков, до позора доводите.
— Водка тебя доводит, — возразила Ирина, щупая пульс под стянутой веревкой и пальцами другой руки приподнимая веко над налитым кровью глазом.
— Ну? Пришел в себя?
— А я и не выходил, — огрызнулся пленник, отворачивая небритую рожу к стене.
— И зря. Если не в состоянии аффекта, посадят тебя, красавчик, и будешь ты пару лет в камере себя жалеть и на жену жаловаться.
Она замолчала. На лице Василия расползлась ухмылка, которая Ирине совсем не понравилась. Морщась, она слегка нагнулась, чтоб расслышать невнятный шепот, сдобренный вечным перегаром.
— Ебал я тебя, — шептал Василий, явно веселясь, — и в манду, и в сраку, нашлась мне тут учителка. Еще и до тебя доберусь, сучка городская.
— Ах ты… — Ирина взялась за грязную руку, почти нежно переплела свои пальцы с чужими, сдавила, сама пугаясь своей радости от того, как сморщилось, кривясь, небритое лицо, и ноги дернулись, снова падая на диван.
— От. ебись, кур-ва, — простонал шепотом, дергая связанными ногами.
Ирина выпрямилась, прижимая его к дивану рукой.
— Вы не выйдете? Мне кое-что у больного спросить надо. Чтобы милицию не вызывать.
— Вась, — посоветовал мужчина, — ты это, ты полегче, а? А то ведь, правда, загремишь. Я там, на дворе постою.
Он вышел, на этот раз плотно закрывая двери, через форточку послышался его голос и голоса других.
Василий попытался вскочить, но Ирина сильно толкнула его руками, и он снова упал на продавленный диван, забарахтался, пытаясь выбраться.